Слушательница

Глава 1

На улице опять идёт дождь. Никакого летнего тепла. Сыро, зябко, пасмурно. В моей душе поселилась такая же непогода. Из глаз катятся слёзы, разводя сырость у покрасневшего носа. По рукам бегают пупырышки от холода, который кажется, просачивается через стекло окна и пронизывает всё моё тело. Я ещё плотнее кутаюсь в тёплую мягкую шаль, которую подарил мне «Он». Теперь я даже в мыслях не хочу называть его имя. Он оказался таким же предателем, как это лето, которое по всем законам природы должно было наступить тёплым и солнечным, а нависло над городом тёмными дождевыми тучами, пригнанными ветром откуда-то с Севера. Он обманул мои надежды на будущее, как и это

лето, обмануло всех людей, которые с нетерпением ждали его прихода. Нарушило все их планы.

Но, на самом деле, о своём теперь уже бывшем муже «неприлично» я думаю только, когда нет настроения. А когда у меня всё получается, я придерживаюсь совершенно противоположного мнения. И где-то глубоко в душе, даже благодарна незнакомой девочке, которая увела его у меня. Мне кажется, мы с Мишей, так зовут моего бывшего, после получения штампа в паспорте о разводе, даже как-то вздохнули с облегчением. Мишка понятно почему. Он ждёт потомство. А вот почему мне стало так легко? Наверное, поэтому развод наш прошёл тихо и мирно.

– Дунька, ты дурёха. Твой Мишка нормальный мужик, – сказала мне подруга Лана, практикующий психолог.

Теперь с волной новых перемен в стране эта профессия в «тренде», как опять-таки теперь принято говорить, наряду с юристами и бухгалтерами. Она окончила за три года какой-то новый сколоченный, наверное, из сокращённых из прежних учебных заведений учёных мужей Университет и легко обзавелась немногочисленной, но средне денежной клиентурой.

Ланка называет меня Дунькой, когда злится или бывает не в настроении. Ещё в детстве, а с Ланой, по паспорту Светланой мы дружили с детского сада, моя подруга перед поступлением в первый класс заявила:

– Тебе в школе с таким именем будет трудно.

– Это почему? Я читать уже умею, – удивившись, заявила я. В садике меня называли Дуняшей и мне это нравилось.

– Я слышала вчера, как наши мамы разговаривали. Они переживают, что тебя дразнить будут, – расстроено ответила подруга.

– Почему?

– Потому что, сейчас все: Даши, Маши и Наташи. Где ты Дунь встречала? Поэтому, моя мама сказала, что тебе подойдёт имя Ева. Ты хочешь быть Евой?

– Какой ещё Евой? Я к Дуняше привыкла.

– Дурёха ты Дунька! Привыкай к Еве. А чтобы тебе не обидно было, я теперь буду Лана.

– Почему Лана?

– Потому, что Свет – Лана. Поняла?

Так и пошло. В школе Ланка всех одноклассников быстро принудила забыть наши полные настоящие имена. Да, так, что вскоре и домашние перешли, и главное привыкли к этим сокращениям.

– Тоже мне подруга, – думала я, глядя в окно на летнюю осень, – нашла нормального. После нашей свадьбы прошло пять лет, когда я узнала, что мой муженёк живёт двойной жизнью. Это нормально? Интересно, что она советует своим посетителям в таких ситуациях? Нормально жить с женщиной, которой обещал любовь до гроба и уезжать на «хорошую халтуру» в дальний от её дома район Москвы, чтобы находиться в кругу другой дурочки. Совсем нормально! Действительно, кроме как халтурой такую жизнь назвать больше никак нельзя.

Если быть совсем уж честной перед собой, мне было обидно, не то, что он встретил другую женщину, а то, что он сообщил мне об этом, только тогда, когда выяснилось, что его новая избранница скоро станет матерью. Чего у меня с ним никак не получалось. А не получался у нас ребёночек, скорее всего по тому, что и особой любви между нами не случилось. Как-то быстро мы с ним познакомились. Вернее дед привёл его в дом, как семейного водителя на новые «Жигули». А потом к Мише все привыкли. Привыкла и я. Потом Ланка вышла замуж. Следом и нам мои родные сыграли свадьбу, потому, что Миша воспитывался в детском доме, нажить ничего не успел. А тут вся страна взялась перестраиваться…

И ещё обиднее всего, что наш развод случился тогда, когда я потеряла всех своих родных и любимых. Грустно. Теперь вот, я осталась одна в свои тридцать два года. За окном девяносто шестой год, а

у меня ни мужа, ни детей, да теперь ещё и безработная.

Что за жизнь? Ещё и лето дождливое.

С детства я была по натуре тихой, спокойной. Не любила много и долго разговаривать. Наверное, в силу того, что это любила делать бабушка. Вот она часами могла рассказывать о своей жизни, причём придумывая или искажая некоторые факты своей и семейной биографии. Потому, что у человека, который без конца рассказывает, пересказывает какую-то одну и ту же, но выдуманную историю, обязательно возникает соблазн, что-то прибавить или убавить. Потом это что-то забывается, и придумываются новые факты. А дальше становится не понятно, то ли это семейная легенда, то ли вымысел бабушки сказочницы.

Поле для бабушкиных фантазий было обширным. А всё потому, что она продолжила старый дворянский род Мищерских, окутанный туманом тайн и предположений. Надо сказать, что я о своих предках узнала на заре новых перемен в стране. Однажды к нам в квартиру, которая находится в центре Москвы пришли посыльные «Дворянского собрания». Новое время, новые собрания. Такой разъярённой я бабушку давно не видела.

– Они хотели мне вручить какую-то грамоту, удостоверяющую, что я являюсь дворянкой и принадлежу к собственному роду. Нет, ты представляешь? И за это я должна внести приличную суму взносов!

– А почему ты никогда не рассказывала о своём происхождении, – спросила я её?

– А потому, что в то время по домам ходили другие посыльные, и грамоты у них были на руках, хотя и бесплатно полученные, но дорого стоящие. Многие дворяне тогда получили свои награды, за которые пришлось заплатить им жизнью.

В прочем, я никогда не делала бабушке замечаний по этому поводу и любила её слушать, представлять, как это было раньше.

В нашем доме поздно появился телевизор. Родители долгое время считали, если в доме имеется большая библиотека, то этот ящик с постоянными съездами партии совершенно не к чему. Но в нашем большом подмосковном доме, помимо библиотеки, стоял ещё бабушкин старый, можно сказать старинный рояль. В принципе из-за него мы и переехали совсем жить на дачу, потому, что вся моя семья, не считая меня и дедушки, знаменитого художника, музыканты. Отец мой дирижёр и скрипач. Лауреат государственной премии и победитель разных международных конкурсов. Бабушка тоже известная в нашей стране камерная певица, а мама её аккомпаниатор. Получается, что бабушка познакомила свою дочь с моим отцом, а дед меня с Мишкой. Разница в том, что папа с мамой прожили счастливую жизнь. У них была я. А у нас с Мишей ничего не получилось. Пять лет жизни ушли на чужого теперь мне человека.

И ещё получается, что загородный дом, в котором я провела почти всю свою сознательную жизнь, не считая московской квартиры, теперь не мой дом. А как в нём было всегда тепло и счастливо! Здесь, вдалеке от соседей, в доме, окружённом с одной стороны садом, а с другой лесом, мы все чувствовали себя, как на необитаемом острове. Здесь не боясь потревожить соседей, бабушка с утра распевалась. Мама и папа репетировали свои концертные программы столько, насколько у них хватало сил. Деду не надо было далеко выезжать на пленэр, потому, что природа одарила это место такой красотой, что не возможно глаз оторвать. Но в основном мой дед был портретист. И в наш дом приезжали, а иногда задерживались на несколько дней не только разные знаменитости, но и простые люди, которых он приглашал к себе в мастерскую. Иногда пригласив на натуру, какого-то мужичка «с улицы», как говорила моя бабушка, дед запирался с ним в своей мастерской и под хрустальный звон бокалов наполненных таким же простым, как и гость «зельем», закрывался в своём «убежище от грешного мира» дня на три. Правда портретов от такого времяпровождения не получалось, потому, что деду ещё требовалось несколько дней, чтобы осмыслить, как он утверждал, всё услышанное им от гостя, чтобы понять душу уставшей от попойки и бесконечных бесед натуры.