Служанка двух господ
Шрифт:
Милиционеры услышали, как чудовище глухо и угрожающе зарычало – это Вениамин спросил, что, собственно, им угодно в его квартире, просто из-под платка было плохо слышно. В это время котенок на вешалке почувствовал воздух свободы. Одним ловким прыжком он очутился на пороге, проскочил в дверь и понесся вниз по лестнице, а затем беспрепятственно выскочил из дома. Это ему удалось, так как дверь подъезда в связи с трагическими событиями раскрыли настежь, а сама консьержка покинула пост, чтобы присоединиться к толпе любопытствующих соседей, отиравшихся на площадке возле квартиры
Надломленные вчерашним, организмы капитанов не выдержали. Первым сдался Гудронов. С громким криком он бросился по лестнице вниз. Капитан Ананасов, бормоча что-то о чертовщине, побежал за ним, призывая коллегу вернуться. По пути они чуть не уронили поднимавшихся наверх маляршу Люську и ее спутника. Те стояли, окаменев от страха.
– Нечистая! – ахнул Прохор. – Сатана явился!
– Что ты несешь? – опомнилась Люська. – Какой еще Сатана?
– А кот? – спросил Прохор. – Кот-то черный!
– Да тебе померещилось все от водки! – заявила Люська.
Но Прохор наотрез отказался войти в подозрительную квартиру.
Ремонт у Вениамина закончился не скоро, поскольку Прохор немедленно дал согласие на лечение от алкоголизма и добровольно записался на курс лекций по антиалкогольной психотерапии.
Черная машина похоронного агентства «Светлые воспоминания», в которой помимо угрюмого неразговорчивого водителя находились Лола и Маркиз, въехала на территорию Успенского кладбища и остановилась на площадке перед кладбищенской церковью.
– Как нам найти участок? – спросил Леня водителя, прежде чем выбраться из салона.
– Я вас сам туда отведу, – ответил немногословный мужчина, бросив на Леню подозрительный взгляд.
Леня понял, что водителю поручили не спускать с них глаз и непременно привезти обратно в «Светлые воспоминания». И что водитель сделает все, от него зависящее, чтобы выполнить это поручение.
– Тем лучше, – согласился он с широкой доверчивой улыбкой, – не придется блуждать по кладбищу! Зимой это удовольствие ниже среднего!
Даже в сопровождении водителя они довольно долго шли по запутанным кладбищенским дорожкам.
Зимнее кладбище – это самое унылое зрелище, какое только можно себе представить. Ровные ряды заснеженных могил на новых участках, покосившиеся кресты и заброшенные памятники в старых частях навевали на немногочисленных посетителей погоста самые горестные раздумья. Летом, среди пышной зелени и разросшихся на могилах цветов, это зрелище не так трагично и вызывает в душе скорее легкую поэтичную грусть. Возле одной из свежих могил толпились тесной группой родственники усопшего. Они невольно жались ближе друг к другу, чтобы не чувствовать острую тоску и одиночество, которыми все здесь, кажется, было пропитано. Сутулый старичок в куртке с капюшоном разливал в одноразовые стаканчики водку, чтобы по русскому обычаю помянуть покойного.
– Теперь уже близко, – хмуро проговорил водитель, свернув на узкую дорожку и обойдя выступающую из общего ряда заброшенную могилу с покосившимся чугунным крестом.
Леня и сам узнал знакомое место, хотя прежде видел его только на фотографиях – на нескольких старых снимках из квартиры Каретникова и на крупной, хорошо отпечатанной рекламной фотографии в похоронном бюро. Вот надгробный памятник в виде ангела с опущенным факелом, а вот чуть в стороне часовня, та самая, с окнами из мелких стекол в свинцовом переплете, составляющих сложный мозаичный узор. Если даже на яркой рекламной фотографии, сделанной в солнечный летний день, было видно, что часовня нуждается в ремонте, то сейчас она казалась совершенной развалиной, которую снесет первый же порыв ветра. И вообще, участок не производил того впечатления умиротворенности и покоя, как на снимке, где его украшали густые кусты цветущей сирени.
– Вот, – лаконично сообщил водитель. – Смотрите. Это и есть тот участок.
– Вижу, вижу, – задумчиво проговорил Маркиз и чуть отступил, наклонив голову к левому плечу. – Вроде бы ничего, а все же что-то… а можно я сделаю несколько фотографий?
– Почему нельзя? – Водитель равнодушно пожал плечами. – Снимайте, мне-то что!
– Покажу их двоюродному брату, Валерию, – говорил Леня, заходя с разных сторон участка и щелкая цифровой камерой. – Он ведь тоже родственник, тоже имеет право голоса… Правильно я говорю? И племяннику тоже надо показать, Константину… тоже ведь не чужой человек!
Водитель ничего не ответил. Он достал смятую пачку сигарет и закурил, внимательно поглядывая по сторонам и вместе с тем не спуская глаз с Лени, который прыгал через засыпанные снегом могилы, выбирая все новые и новые ракурсы – с мраморным ангелом, с часовней, с гранитным надгробием, с черными, без листвы кустами.
– Ну что, – проговорил наконец водитель, докурив очередную сигарету. – Все сняли? Пора нам обратно в «Воспоминания» ехать! Вам там еще с документами долго возиться!
– Хорошо, – моментально согласился Маркиз. – Мы готовы… правда, дорогая? – И он подхватил Лолу под локоть.
Обратная дорога пролегала мимо той могилы, на которой многочисленные родственники только что поминали усопшего. Они тоже уже собрались в обратный путь и медленно двигались по узкой обледенелой дорожке, переговариваясь между собой излишне громкими голосами, ясно говорящими о том, что на могиле была выпита не одна бутылка водки.
Леня, скосив глаза на неотступно следующего за ним водителя, чуть прибавил шагу, догнал крупную краснощекую блондинку в дубленке, едва не лопающейся на обширном бюсте, и что-то прошептал ей на ухо.
– Нахал! – возмущенно воскликнула блондинка и обернулась. Но Леня уже отступил в сторону, и оскорбленная блондинка увидела позади себя мрачного водителя из «Светлых воспоминаний».
– Нет, ну какой нахал! – еще громче повторила она, смерив ни в чем не повинного шофера презрительным взглядом и решив, что это именно он только что шептал ей на ухо.
– Анюта, чегой-то ты шумишь? – торопливо приблизился к ней невысокий кривоногий мужичок с синяком под глазом и явным желанием подраться на плохо выбритой физиономии.