Служба распределения
Шрифт:
Это не зрители покашливают, это мимо окна пролетает ворона, издевательски крича «Карцер! Карцер!».
Я держу паузу, жду аплодисментов. Но их так и нет. И, что самое страшное – никакой надежды. Хочется стать кротом и зарыться в землю, чтобы ничего не вспоминать. Все время у меня внутри пульсирует вопрос, а зачем я живу? С какой целью я появился на свет. Зачем кому-то понадобилось, чтобы у меня был насморк? Дождь явно устроен для того, чтобы я сидел дома и не выходил никуда.
Мой мозг отравлен печалью. Опустел. И только присохшие ошметки прошлого еще висят на стенках пустой головы. Мне нужно
Без четверти пять.
Есть вариант уехать куда-то. Перемещаться. Быть поглощенным путем, самой дорогой, управлением, балансированием между движением и падением в канаву. Мимолетно становиться частью стаи таких же одиноких мотоциклистов на мокром асфальте. Теряя и находя попутчиков, гнать за горизонт в какой-то неизвестный пока пункт назначения. Не до глупостей, ребята, я спешу. У меня график, я отстаю. Пункт назначения ждать не будет.
Но у меня нет ни стремительного мотоцикла, ни даже забавного скутера, ни шлема, ни кожаной куртки. У меня на лбу написано: нет у него никакого пункта назначения, он бесполезный праздношатающийся.
Мой мир после разрыва стал очень маленьким и тесным. Самого большого Разрыва в моей жизни. Обвала и схода лавин. И еще немного землетрясения и наводнения. Плюс селевые потоки с гор, порождающие пожары из-за аварий на линиях электропередач. Мир большей частью провалился в пропасть. А то, что осталось, было сильно повреждено, залито потоками грязи, засыпано камнем и мусором.
Мой телефон замолчал. Совсем. Очень редко кто-нибудь ошибался номером.
У меня были маленькие радости. Мой мир был наполнен маленькими радостями, а сейчас – она уничтожила этот маленький мир, закружив и взволновав. Конечно, этот праздник, который ты принесла с собой, несравненно богаче моего мирка с его радостями. Но надолго ли? Я опять чувствую, что наказан высшими силами. Мне кажется, что я знаю, за что. Перед тем, как я узнал о нашей разлуке, я, наверное, первый раз молился. Я молил Господа, чтобы он ничего не трогал в этой ситуации, чтобы все оставалось, как есть, ничего не менялось как можно дольше. Но видимо мне не удалось убедить его.
Без пяти пять.
Потеря была совсем неожиданной. Как удар из-за угла. Я ничего особенного не почувствовал при разрыве с родителями. И, видимо, чтобы я, наконец, почувствовал, что такое разрыв, что такое катастрофа, высшие силы бросили меня в эту бездну ночных болей.
Стоило мне поддаться на приманку, брошенную мне в тихий и безрадостный одинокий мир, и я сразу же поспешил отдаться на растерзание любви. Мгновение счастья и снова мне нужно строить тихий и одинокий мир, в котором лишь комары нарушают мой покой.
Опять осознавать, что очень интересно начищать кухню, пылесосить, мыть окна. И выходные можно было бы накопить для чего-нибудь прекрасного в будущем.
Чувство, что все скоро кончится, не покидало меня на протяжении всего наших отношений. И вот, все кончилось. Когда ты придешь, все будет по-другому. Или ты успеешь кого-нибудь полюбить, или я откажусь от попыток найти, наконец, себе человека, чтобы умереть с ним.
Зачем я так легко бросился в тебя?
Та моя маленькая жизнь, без ожидания чуда, просто жизнь по прямой, через годы. Она уже почти складывалась. Я уже не ждал ничего. Мне уже не хотелось плакать по вечерам. Я знал, как прожить эту тихую и никому не нужную и никого не затрагивающую жизнь. А теперь…
Мне в который раз придется подниматься из руин. И я опять знаю, что мне никто не поможет, что никому нет до меня дела.
И облегчение придет, когда я опять привыкну радоваться подарку, который сам себе подарил на праздник, когда Рождество я научусь справлять в одиночестве, когда стихи перестану записывать, потому что они и так прекрасно звучат у меня в голове, а больше их слушать некому. И чтобы они мне потом не попались на глаза. Чтобы я их потом не стал поправлять, приводить в порядок
Пустые дни, когда до боли хочется позвонить, а некому. Когда думаешь, а не утопить ли все это в стакане или просто вскрыть себе вены. Никто не расстроится, когда узнает, что меня уже нет. Никто через несколько дней и не вспомнит, был ли я, и какой был. А я не хочу оставлять след в сердцах людей. Каждая минута приносит что-нибудь, напоминающее о ней. Очень больно. Пилой по сердцу. Боль почти физическая.
Но я не стану пить, поскольку не умею пить так, чтобы забыться. Это не так просто – бросить управление собой и позволить алкоголю унести себя черти куда. В последний момент я всегда отпихиваю локтем этого наглеца и беру управление.
И уж совсем точно я не смогу покончить с собой. Этот шаг потребует полного самоотречения, немыслимой смелости и верности руки. Чудовищной твердости в тот момент, когда еще можно все остановить. И не останавливать. Еще не время. Надо еще немного подождать. Еще все образуется. Неожиданное стечение обстоятельств подхватит и вернет падающий с рельс мой поезд обратно на путь.
Сегодня мне приснился удивительный сон. Среди прочего – на перекрестке моей улицы стоял апостол Павел, он был регулировщиком, и что-то ласково мне выговаривал. Мне даже нечем было оправдать свой безобразный поступок – не ошибку, а умышленное нарушение Правил.
Правила нарушать нельзя. Они установлены не мной, и не мне их пересматривать. Не думаю, что эта ситуация безнадежно окончательная. Я еще немного подожду. Смыслы появятся, Герда подумает еще раз, хорошенько. И поймет, что пора возвращаться. А я подожду ее тут. На часах возле двери. Пока она пирует и пляшет с разодетыми негодяями в ярко освещенных залах каменного замка, я буду охранять ее покой тут, у ворот. Не страшно, что дождь. Он только еще больше придает смысла и остроты моему стоянию на посту. Одинокому, но невероятно полезному и нужному.
Мои доспехи делают меня неуязвимым. А сами они надежно защищены от дождя плащом и маслом. Оружие мое остро и готово поразить нарушителей покоя.
Я буду беречь мою Герду, как отчизну, необъятную, но ощутимую. Совсем мне не принадлежащую, но такую близкую и родную. Я верю в Герду, как в Господа нашего, незримого, но всеобъемлющего и всеблагого.
Нести имя и знамя ее неверным крестовым походом, огнем и мечом насаждая веру мою. Горе всем ветряным мельницам, попадись они мне на пути. Опустошения и мор ждут не входящих в лоно моей веры. Во имя Герды все черные тени и прислужницы их, вороны, будут биты.