Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии
Шрифт:
Чем больше я видел Турцию, и чем больше я узнавал ее народ, тем больше я восхищался ими. Я мог понять отца, отказавшегося воевать с турками, и благодарил бога, что мне не приказали шпионить против них. Это было бы равносильно шпионить в своем собственном доме и в собственной семье.
Тем не менее, однажды я жутким образом был близок к этому по отношению к туркам. В это время, как Запад, так и державы оси, ухаживали за Турцией изо всей мочи для того, чтобы изменить ее нейтральный статус. Как англичане, так и немцы, приглашали турецких журналистов в свои страны и в свои вооруженные силы. Я предложил сделать то же самое со стороны Советов; позволить туркам видеть, как Красная Армия сражается против немцев и в то же самое время укреплять торговые и культурные
Такое предложение никогда не было принято. Вместо этого, Виноградов вызвал меня в Анкару после его получения и сказал: «Товарищ Николаев, официально для нас Турция является нейтральной страной. Заметьте, что я сказал, официально. В действительности, Турция не только держится за германскую сторону, но даже помогает ей. По этой причине Турция является нашим врагом и однажды она за это заплатит. Запомните это. Пока нашей задачей является склонить на нашу сторону турецкое общественное мнение. Как пресс-атташе, вы имеете здесь свою роль. Вполне возможно, что в будущем ваша сегодняшняя роль потерпит корректировки для выполнения других, более специфических задач тайного характера».
Скоро после того, как мне были даны совет и предупреждение, Турция была потрясена попыткой покушения, которая значительно могла изменить ее международное положение, если бы она удалась. Это был вопиющий акт терроризма, который не смог изменить течение войны и привел к серьезному ухудшению советско-турецких отношений и поставил меня, лично, в чрезвычайно опасное положение.
24 февраля 1942 года была предпринята попытка убийства германского посла, известного нациста Франца фон Папена и его жену, когда они прогуливались около своей официальной резиденции в Анкаре. За ними следовал мужчина с бомбой, спрятанной под его одеждой. Бомба взорвалась преждевременно и покушавшийся был разорван на куски. В десяти метрах от него супруги Папены обошлись не более чем шоком и несколькими синяками, к их счастью и к счастью турецкого правительства.
Турецкая полиция и силы безопасности среагировали без промедления и весьма эффективно. К концу дня уже мертвый террорист был опознан как турецкий студент-юрист, который родился в Югославии, тем самым почти повторив подобный акт перед началом Первой мировой войны. Турецкого происхождения, он бежал из Югославии накануне вторжения нацистов, стал турецким гражданином, но сохранил свое членство в югославской коммунистической партии. Были схвачены также три его сообщника. Двое из них были турко-югославами с аналогичным происхождением и членством в компартии. Третьим был советский нквэдэшник Корнилов, действовавший под прикрытием члена торговой миссии.
Это было все, что сообщили большинству общественности об этом возмутительном акте, когда я отправился в наше консульство к вечеру злосчастного дня покушения на фон Папена. Когда я подошел к зданию, то увидел, что оно окружено турецкой полицией, как в гражданской, так и военной одежде.
Я должен был показать свое личное удостоверение турецкой полиции, чтобы пройти в здание. В нем персонал консульства действовал так, как будто он находится под осадой.
Акимов мне сказал, что еще другой заговорщик, Павлов, был вовлечен в заговор в Анкаре и скрывался на верхнем этаже консульства. Он был человеком НКВД с прикрытием младшего помощника консула.
Акимов не мог терпеть его и сразу сказал, что он есть головорез, один из наиболее важных работников наших «соседей» из-за его большого опыта в «мокрых делах». Мой друг добавил, «я догадываюсь, что они варят что-то чрезвычайное».
Было неудивительно, что полиция была у дверей. Они не могли проникнуть в здание из-за его дипломатического статуса. Однако, и второй убийца из НКВД не был в состоянии его покинуть.
Эта осада продолжалась в течение двух недель. Как в консульстве, так и в посольстве царил жуткий хаос, и не о какой работе невозможно было вести речь. В Москву были отправлены длинные сообщения. В ответ пришли длинные сообщения из Москвы. Наумов кричал, что он никогда не отдаст свое создание. Акимов хотел прекратить ругань и постоянно повторял:
Наконец, 7 марта, пришел приказ отдать убийцу туркам. Наумов проиграл свой бой, но выиграл достаточно времени, чтобы подтренировать своего человека к расследованию и суду.
Суд начался 1 апреля и продолжался до 17 июня 1942 года. Два турко-югославских обвиняемых полностью признали свою вину. Он свидетельствовали, что человек из НКВД их завербовал в Анкаре и Стамбуле, обучил их убийству фон Папена и снабдил взрывчаткой. Эксперт из НКВД, который скрывался в консульстве, настаивал, что он болен ревматизмом и лежит в постели в консульстве еще до покушения, и твердил это до тех пор, пока не вынужден был сдаться туркам. Турецкий медицинский персонал оспаривал эту ложь тем, что установил, что обвиняемый находится в достаточно хорошем состоянии здоровья, и никогда не страдал от ревматизма. Это и также свидетельство двух турко-югославов были достаточными для суда. Разумеется, человек из НКВД отрицал свою вину и получил двадцать лет тюрьмы. Два других обвиняемых получили сроки поменьше.
За неделю или две перед началом судебного процесса в Стамбул прибыл Виноградов, чтобы повидаться со мной. Сначала он действовал так, будто остановился в моем офисе для дружеской беседы, он начал, что, мол, все еще пытается получить новости о Тамаре, однако, скоро перешел к делу, для которого, собственно, он и пришел ко мне. Он сказал:
«Товарищ Николаев, я собираюсь дать вам новую работу. Она является секретом особой важности и одобрена товарищем Молотовым. Вам поручается вербовка владельцев и главных редакторов широко известных турецких газет, пользующихся большим уважением. Выбирайте из таких знаменитых людей, как Ахмет Эмин Ялман из «Vatan», Фалиха Рифки из «Ulus», Хусейна Kагит Ялчина или Юнус Нади из «Cumhurieyet». Не утруждайте себя с Зекерия Сертелом из «Tan». Он в любом случае просоветский человек. Вербуйте любого из тех четырех, о которых я говорил. Любыми средствами. Подкупом, обращениями, чистыми или грязными путями. Пообещайте горы выгоды за сотрудничество с нами. Наша партия и правительство нуждаются в контроле над известными фигурами в мире новостей, которые могут мобилизовать турецкое общественное мнение в пользу Советского Союза.
Так, наконец, это свершилось. Я не могу сказать, что он не предупреждал меня еще заранее в то время, когда он учил меня о том, что турки являются нашими врагами, которые, я знал, останутся таковыми, несмотря на новую, «временную» позицию.
На время я откинулся назад на моем кресле, обдумывая сказанное. Я знал, что должен действовать лицом к лицу и произнес:
«Это легче говорить, чем делать, товарищ Виноградов и я отказываюсь выполнять вашу новую работу по нескольким причинам. Во-первых, как вы знаете, я уже имею работу, которую поручил мне мой Начальник, по проведению стратегической разведки против главных врагов Советского Союза, против Германии. Во-вторых, я не могу одновременно выполнять две работы. В-третьих, вы не можете купить турков. Они очень гордый народ. В-четвертых, эта работа для Наумова или для вас. Это политический шпионаж, основная область моих «соседей». Наконец, до тех пор, пока не получу приказа от Начальника Военной Разведки, я ничего делать не буду».
Мой бог, как он свирепел. После каждого пункта моего отказа, его лицо становилось бледнее и бледнее. В конце конов, он встал, стукнул кулаком по столу и закричал: «Я приказываю вам выполнять эту работу. Если вы откажетесь, то я сообщу в Москву».
«Делайте, что хотите, товарищ, ответил я, «и запомните, я не ваш подчиненный. Пожалуйста, зарубите у себя на носу, что я офицер Генерального штаба и никогда больше не кричите на меня». Мое терпение тоже выдыхалось.
Он встал, пошел к двери и с треском ее захлопнул. Это было концом наших приятных отношений.