Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена
Шрифт:
— Так вы из квартиры напротив!
— Нет, это вы из квартиры напротив, — с достоинством возразила Инна Ромуальдовна. — Посмотрите номер на двери.
— Последние две недели смотрю почти каждый день… — Вспомнив о двух сутках безвылазного сидения за чертежной доской, Перов задрапировался в плед и направился в коридор. Горошковы потянулись следом. Так табунком они и столпились под дверью, украшенной цифрами из тисненой латуни. Или жести. Как Перов ожидал и надеялся, то были цифры «6» и «5». Победно оглянувшись на чету Горошковых, он обнаружил их уставившимися на противоположную дверь.
— Вот скотина… — печально проговорила его супруга.
— Да не просто скотина, а еще и самоубийца. Хотя способ самоубийства он придумал сложноватый, ну да мы трудностей не боимся. Давно пора порвать подонка на заплатки.
Горошков решительно пересек лестничную площадку и вдавил кнопку соседского звонка. За дверью раздались заливистые трели, но иных признаков жизни не последовало.
— Открывай, Сова, Медведь пришел, — зловеще процедил Марк Антонович. — А может, сначала милицию надо было вызвать? Впрочем… — Подъе-е-ем! — заорал он и забарабанил в дверь.
— Подожди-ка, — супруга отодвинула разошедшегося Горошкова в сторону. — А милиция здесь, сдается мне, уже побывала. Квартира-то опечатана.
Вся троица тупо уставилась на клочок бумаги, придавленный печатью. Наконец Горошков обернулся к незадачливому владельцу спорной недвижимости:
— Звоните в свое агентство.
Встреча с Перовым и Горошковым состоялась около трех часов того же дня, когда прогремел злополучный звонок. Произошедшее между двумя этими событиями в прах разметало привычный уклад жизни нашего агентства.
Выслушав Мишеньку, я немедленно затребовала у Ольги и Анечки документацию по сделке. Но первым делом следовало разобраться с опечатанной квартирой. С милицией я общалась сама, благо за два года работы мы сотрудничали с этим отделением не впервые. Мне перезвонили довольно быстро — и, должна сказать, результаты запроса оказались, мягко скажем, озадачивающими.
Дело в том, что бывший хозяин квартиры, Гловач Игорь Адамович, три дня назад был обнаружен мертвым в своей квартире, причем, как это часто бывает, совершенно случайно. Многострадальные соседи снизу, увидев привычные потеки, угрожающе ползущие по потолку, и отчаявшись достучаться в квартиру товарища Гловача, вынуждены были привлечь милицию. Она-то, доблестная наша защитница, вскрыла двери и выяснила, во-первых, что источник потопа расположен этажом выше, а во-вторых, что Игорь Адамович пребывает дома — правда, в виде трупа. К слову сказать, изрядно несвежего. Судмедэкспертиза подтвердила диагноз — передозировка наркотических веществ.
Осмыслив информацию, я просмотрела документы. Они были в порядке — если не считать того, что, помимо договоров с продавцом и покупателем, в папке не было ни клочка бумаги. И если не придираться к тому, что при достаточно дорогой сделке (еще бы, квартира на четыре комнаты в престижном районе!) процент, полученный агентством, оказался весьма и весьма скромным. Но последнее не особенно настораживало — в нашей практике бывали подобные случаи. Если причина дешевизны данной сделки мне не известна, это еще не значит, что ее нет.
А
— Анатолий Эдуардович сказал, что клиент сам весь пакет подготовил. Вон, на папке пометка. А что случилось, Людмила Прокофьевна? Что-то не так?
— Да уж, случилось… Впрочем, Анечка, к вам у меня никаких вопросов пока нет. Спасибо, можете идти.
Анечка ушла, а я осталась размышлять над полученными фактами, вернее, над их отсутствием. Итак, сделку вел Лисянский. К сожалению, он сегодня показывал очередным клиентам очередную квартиру, так что поговорить с ним не представлялось возможным… Но ведь документы в любом случае должны были пройти через Снегова. Я нажала кнопку селектора:
— Мишенька, пригласите, пожалуйста, ко мне Снегова.
Ох, как хотелось верить, что этот разговор даст ответы на все вопросы!
— Рюрик Вениаминович, мне бы хотелось получить от вас консультацию.
— Слушаю вас, Людмила Прокофьевна.
Он спокоен? Скорее бесстрастен, как всегда. Держится из последних сил — или не знает за собой вины? А может, просто еще не догадывается, о чем речь? Пожалуй, я выгляжу более взволнованной, чем он. Несколько раз глубоко вздохнув, я собралась и вновь заговорила:
— Через агентство продана квартира. Четырехкомнатная, в хорошем районе. Не прошло и месяца после вселения новых жильцов, как из отпуска вернулись, судя по всему, настоящие хозяева жилплощади. Экспресс-расследование показало, что продавцом выступил сосед по лестничной площадке — там на каждой площадке всего по две квартиры. Он поменял местами номерные таблички на дверях и представил готовый пакет документов, строго говоря, на свою квартиру.
— И что мешает покупателям перебраться через лестничную площадку и занять то жилье, которое они приобрели по факту?
— Хороший вопрос, Рюрик Вениаминович. Теперь уже, что интересно, ничто не мешает. Продавец, он же единственный владелец, до сих пор проживавший на площади, ему уже не принадлежащей, как раз умер, так что воспротивиться естественному ходу событий может разве что милиция. Теперь у агентства появилось дополнительное обязательство перед клиентом — озаботить милицию скорейшим завершением расследования и передачей квартиры новым владельцам. Но это-то вполне осуществимо, так что, сами понимаете, проблемой не является. А проблема в том, что квартиры не идентичны. Якобы проданная, как уже говорилось, четырехкомнатная. Проданная в действительности — двухкомнатная. Ни стоимость, ни площадь ее совершенно не оправдывают затрат клиента.
— Могу я узнать, что собой представлял собранный продавцом пакет документов и кому он был передан?
Так, Кулагина, спокойствие и осторожность.
— Все необходимые документы были в наличии. Часть из них оказалась тщательно подделана.
— Насколько тщательно?
— Настолько, что сделка состоялась, Рюрик Вениаминович.
— Где? Через кого?
— Через прикормленного агентом нотариуса. Пока мне бы не хотелось называть имен.
— То есть вы сообщили мне все, что собирались?