Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

Ларина Елена

— На настоящий момент да.

— И чего же вы от меня хотите? На настоящий момент?

— Хочу узнать, при каких условиях, на ваш взгляд, подобная продажа могла произойти.

Снегов чуть откинулся на спинку кресла, устраиваясь удобней, и уточнил:

— Исходить я должен из заведомо неполного объема информации, который вы мне предоставили?

— Именно.

— И сообщать мне причину этого вы не собираетесь?

— Пока нет.

— Ну что ж… — Снегов на несколько секунд замолчал. — Условием совершенно необходимым мне представляется злой умысел одного из участников сделки. Вернее, как минимум двух участников — продавца и кого-то из

сотрудников агентства. Не исключено, впрочем, что и не одного. Это может оказаться либо агент, ведущий сделку, либо юрист. Нотариуса тоже нельзя исключить — но тут скорее халатность, а не должностное преступление.

— Почему вы так считаете?

— Потому, что любой нотариус исходит из совершенно оправданной посылки: сделка, совершаемая через агентство с устойчивой хорошей репутацией, практически не имеет шансов оказаться паленой. Честное имя посреднического агентства, как вы прекрасно знаете, — это его будущее, его хлеб. А поскольку мы кровно заинтересованы в результатах своей работы, насущной необходимости дублировать наши усилия нотариус порой не видит. К тому же он уверен: если по какой бы то ни было причине произойдет скандал, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы его замять. То есть между нотариусом и неприятностями окажемся мы. Конечно, такое положение дел сильно ослабляет его бдительность…

— Убедительно.

— Все это вы и без меня знаете. Зачем вам этот ликбез, Людмила Прокофьевна?

— Чуть позже, Рюрик Вениаминович. Пока же давайте попробуем просчитать все, что сумеем. Значит, нотариус может и не оказаться злоумышленником. А как обстоят дела с сотрудниками агентства? Они не могут быть повинны только в халатности?

Мой заместитель поморщился.

— В принципе могут, но их халатность принято называть непрофессионализмом. Все, что я описал раньше, происходит порой и на нашей стадии работы. Здравый смысл говорит, что владелец жилья из одной только осторожности не должен пытаться провернуть через агентство сомнительную сделку. Ведь все его координаты мы сохраняем. И не из любопытства, а чтобы в случае чего привлечь его к ответу. Если он себе не враг, ждать от него серьезного подвоха не приходится. Вот только юрист, рассчитывающий на здравый смысл клиента и строящий работу на доводах разума, не может работать юристом. Да и любому специалисту в нашей области лучше исходить из того, что он имеет дело с сумасшедшими или самоубийцами. То есть ждать всех мыслимых подвохов, все проверять и перепроверять. Я подвинула к нему папку:

— Посмотрите, пожалуйста.

Снегов пролистал тощенькую стопочку бумаг, на миг чуть недоуменно поднял брови, просмотрел все заново.

— Все?

— Увы. Не помните этой сделки?

— Нет, Людмила Прокофьевна, не помню. И не могу помнить. Поскольку через меня она не проходила. Думаю, вам следует обратиться за разъяснениями к Лисянскому.

— Обращусь. А сейчас нам придется, как вы и сказали, сделать все, чтобы замять скандал. Ибо он уже близко. Значит, вы документов по этой сделке не помните?

Юрист холодно взглянул на меня в упор:

— Людмила Прокофьевна, документов по этой сделке я в глаза не видел. Что, сами понимаете, недоказуемо. Сложно представить свидетелей тому, чего ты не делал. Обратное гораздо проще. Поговорите с Лисянским. Возможно, он разъяснит все недоразумения. Не гарантирую, но возможно. С оставшимся в нашем распоряжении клиентом тоже не мешало бы поговорить. И могу я наконец узнать, от чего скончался продавец?

— От передозировки наркотических веществ.

— Понятно…

— Сейчас

мне предстоит встреча с пострадавшим клиентом. Думаю, вам лучше принять в ней участие. Вы в состоянии?

Снегов, все это время разглядывавший меня чуть ли не испытующе, словно это я была главной подозреваемой, дернул плечом:

— Что со мной сделается? Другое дело, что формально именно я несу главную ответственность за этот… инцидент. Если все не прояснится в ближайшее время, вам понадобится привлечь другого юриста, и желательно не из наших сотрудников. По крайней мере, для разрешения обсуждаемой сделки — обязательно.

— У меня под рукой нет сейчас подходящего специалиста.

— Что ж, пока придется довольствоваться мной. Но, повторяю, не для этой сделки. Если нет на примете никого подходящего, обратитесь к Ольге Николаевне. Она может поискать.

— Спасибо за совет.

Я склонилась к селектору:

— Мишенька, как только появятся клиенты по четырехкомнатной на Ленинском проспекте, ведите их сразу ко мне. И предложите им чаю, что ли.

Уж не знаю, что именно помогло смягчить праведный гнев клиентов чай, объяснения и обещания Снегова или давнее знакомство Горошкова с покойным продавцом чужих квартир, — только перед уходом они все свои проклятия в один голос адресовали усопшему аферисту, напрочь отказываясь говорить о нем хорошо — либо ничего. Горошков вкратце живописал предыдущие подвиги изобретательного соседа и восторгался гениальной простотой последнего замысла. Вот только очень хотел обшарить опечатанную квартиру на предмет пропавших вещей, особенно документов.

Скажу, чтобы больше к этому не возвращаться: в ближайшие дни ему эту возможность предоставили, и кое-что действительно обнаружилось. Не все, конечно, но секретер с бумагами и игрушки гражданин Гловач поленился вынести на помойку, покупателя на них тоже не нашлось. Так что семейству Горошковых, можно сказать, повезло, а нам и подавно.

— Нет, это ж надо, просто перевесил номера! — Марка Антоновича распирало несколько истеричное веселье.

— Я бы его убил, — печально сообщил еле живой с недосыпа Перов. — Но он и сам умер. Вот отмазался, так отмазался…

Клятвенно пообещав незадачливому покупателю, что свои обязательства в отношении клиента агентство собирается выполнить, и не позже, чем явится из Твери все семейство Перовых (при этом слезно попросив максимально задержать выезд), мы довольно дружески распрощались и с ним, и с его новым соседом.

Перед уходом Перов еще раз подтвердил, что имел дело с агентом Лисянским.

Оставшись одна, я невесело усмехнулась: вот тебе и налаженная работа! Еще раз пересмотрела документацию и бухгалтерию за последнее время. Что, впрочем, было необязательно: я и так знала, что свободных денег в агентстве нет. Вернее есть, разумеется, определенный резервный запас на непредвиденные траты, но в данном случае его явно недостаточно.

В самой критической ситуации можно, конечно, попросить помощи у «центра», но делать этого мне отчаянно не хотелось. С Левинскисом у меня и так сейчас достаточно натянутые отношения. Вспомнилось, как он хвалил нашу работу. Вот тебе и лучшее дочернее предприятие!

Что ж, если другого выхода не будет, придется звонить Левинскису. В конце концов, в этом есть и свои плюсы — возможно, он пересмотрит свое отношение ко мне как ценному работнику, мрачно подытожила я.

Об отпуске можно забыть — на неопределенное время.