Служебный роман
Шрифт:
– Минутку, – сказала Людмила Прокофьевна, взяла карандаш и принялась записывать. – Не так быстро. Что должно быть гармошкой – каблук или сапог?
– Сапог, – пряча улыбку, объяснила Верочка. – Каблук должен быть высоким. Сколько лет вашей родственнице?
– Тридцать шесть.
– Джины носить уже не стоит...
– Извините, Верочка, а джины – это что такое?
– Людмила Прокофьевна, вы меня удивляете. Джины – это по-нашему джинсы... Платья в моде разные – «миди» и «макси». Ноги у нее красивые?
–
– Неудачные ноги лучше прятать под «макси», но для «макси» ваша родственница стара. Остается «миди» – около десяти сантиметров ниже колена.
Калугина старательно записывала.
В кабинет без стука ввалилась комиссия по инвентаризации. Не поздоровавшись и не обратив никакого внимания на людей, комиссия, как саранча, набросилась на мебель.
– Что это такое? – изумилась Калугина.
– Инвентаризация! – объяснила Верочка.
– Сейф – один! – прочитал по блокноту мужчина в темно-сером халате.
Женщина нашла инвентаризационный номер и бесцеремонно прокричала:
– Номер двести шестьдесят девятый...
– Есть! Теперь стол для заседаний – один! – продолжал мужчина, пометив в блокноте наличие сейфа.
Одна из женщин залезла под стол.
– Три тысячи восемьсот двадцать первый!
– Есть, – пометил в блокноте мужчина.
– Какая бесцеремонность! – сказала Калугина Верочке.
– Пойдемте отсюда в зал заседаний, – предложила Верочка, и директор с секретаршей бежали с поля брани, сопровождаемые выкриками:
– Телефонных аппаратов – три! Письменный прибор – один! Шкаф – один! Занавески – четыре штуки!..
В это время в общем зале появились Новосельцев и Шура, Новосельцев с трудом тащил бронзовую лошадь. С грохотом водрузил ее на свой рабочий стол и в изнеможении опустился на стул.
– Это что такое? – изумилась Ольга Петровна.
– Раньше люди ездили на лошадях, теперь времена изменились, – невесело пошутил Анатолий Ефремович.
Вокруг скульптуры мгновенно столпились сослуживцы.
– Красиво, верно? – Шура была горда покупкой.
– Хороша лошадка, – одобрила Рыжова. – Это кому?
– Вот, гравер написал. – И Шура прочитала: – «Дорогому Юрию Ивановичу Боровских от родного коллектива в день пятидесятилетия»...
А Калугина и Верочка устроились в зале заседаний. Здесь обычно проходили общие собрания и праздничные вечера. Зал был сравнительно небольшой, мест на сто пятьдесят. На сцене стояло в ряд несколько столов. Когда эти столы покрывали красной скатертью, получался один длинный стол для президиума.
Верочка продолжала лекцию.
– Очень важна комбинаторность. Скажем, батник и трузера, это означает брюки, – пояснила Верочка. – Или же однотонный батник с клетчатой расклешенной юбкой.
– Большое
Калугина сидела в первом ряду, а Верочка расхаживала перед ней.
– Парики теперь не носят!.. – информировала Верочка.
– И слава Богу, – облегченно вздохнула Калугина.
– Очень важна сейчас линия бровей. К примеру, ваши брови, Людмила Прокофьевна, не современны. Сейчас требуются выщипанные брови, тонкие, как ниточка. Помада должна быть яркой, а лак для ногтей – сочного вишневого цвета.
...Около бронзового коня события тоже не дремали.
– Надо спрятать лошадь! – заявила Шура Новосельцеву.
– Зачем? Кому она сдалась? – изумился Новосельцев.
– Как вы не понимаете, Новосельцев. Важно, чтобы юбиляр не увидел лошадь и не обрадовался раньше времени!
– Шура права, – иронически поддержала Ольга Петровна.
– Новосельцев, пошли! – приказала профсоюзная активистка.
– По коням! – скомандовал измученным голосом Анатолий Ефремович, с трудом поднял статую и поплелся за Шурой...
...А в зале заседаний Верочка учила Калугину уму-разуму.
– Но главное на сегодня – это походка! Старшее поколение, Людмила Прокофьевна, не умеет элегантно ходить. И этим оно принципиально отличается от нашего. Извините, но вы все ходите, – Верочка взбежала на сцену и показала, – вот вы как ходите... будто сваи вбиваете...
– Да, некрасиво... – сокрушенно согласилась Людмила Прокофьевна.
– А мы ходим, как богини!.. – И Верочка показала, как ходят современные богини.
– А трудно так научиться ходить? – робко осведомилась Калугина.
– Для человека нет ничего невозможного. Если вас не затруднит, вы, пожалуйста, поднимитесь ко мне!
Калугина тоже поднялась на сцену, подошла к Верочке и стала рядом.
– Пожалуйста, следите за мной, Людмила Прокофьевна. Только шаг начинайте не с пятки, а с носка. И... р-раз...
Верочка и Калугина заходили по сцене.
Отворилась дверь, в зал ввалилась Шура, за ней Новосельцев втащил бронзового коня.
Калугина остановилась, застигнутая на месте преступления.
Новосельцев смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Только Шура ничего не заметила.
– Людмила Прокофьевна, нам надо спрятать лошадь, – сказала она. – Там в шкафу за сценой.
Калугина старалась не смотреть на Новосельцева:
– Да-да... конечно... в шкафу! А зачем?
– От юбиляра! – разъяснила Шура.
– Да, правильно, от юбиляра надо спрятать. А она поместится в шкафу? Ладно, как-нибудь впихнем!
Отворилась дверь в зал заседаний.
– Шура здесь? – прокричала одна из сотрудниц. – Шура, вас срочно вызывают в местком!
Шура быстро покинула зал заседаний.