Служители тайной веры
Шрифт:
— Все в руках Господних, — сказал он.
Медведев сразу вспомнил, как он впервые услышал когда-то эти слова на этом же месте.
В мире нет ничего случайного...
Глава третья. Крест Ефима
Вечер стоял летний, теплый, и Медведев собрал всех своих людей на большой поляне между развалинами дома и березовой рощей. Пришли все, даже тяжело раненных принесли на носилках, очень уж хотели они услышать, что расскажет хозяин, вернувшийся из долгого странствия, в которое превратилась маленькая ночная вылазка за дочерью Картымазова. То, что поход завершился успешно и Настенька спасена, все уже знали, знали и о гибели на чужбине Акима и Егора, любимых слуг, почти
Все, кроме Епифания, были перевязаны кровавыми тряпками. Клим Неверов лежал на животе, превозмогая страшную боль от ожогов, а Надежда постоянно меняла травы на его обгоревшей спине. Ивашко, их сын, тоже лежал рядом — у него была пробита стрелой нога, а Гаврилко с перевязанным глазом заботливо помогал матери ухаживать за отцом и братом.
Василий оглядел собравшихся.
Епифаний со своим семейством, Гридя, Яков, Федор с семьей, трое Неверовых, но нет никого из Селивановых. Неужели все погибли? А вот целая группа совершенно незнакомых людей... тринадцать, нет, даже четырнадцать человек, считая маленького ребенка, которого держит на коленях молодая красивая женщина... Вон мастера, которых прислал Иосиф, и позади всех скромно в тени устроился наш боевой батюшка.
Увидев его, Медведев начал так:
— Прежде всего я хочу обрадовать вас известием, что отныне у нас в Березках есть свой духовный пастырь — его зовут отец Мефодий.
Мефодий приподнялся и смиренно показался народу. Все с любопытством разглядывали его, и по комнате пронесся легкий ропот, в котором выделился негромкий вздох Епифания:
— Ох, грехи наши тяжкие... Слава тебе, Господи! Без попа что за жизнь!
— Хочу к этому добавить, — продолжал Медведев, — что мы многим обязаны отцу Мефодию. Если бы он вовремя не вмешался с саблей в руке, думаю, что в Березках не осталось бы ни одного дома из тех, что вы тут без меня построили.
— Как это?! — изумился Яков.
— А вот так! Тот самый Филин, или, точнее, Степан Ярый, которого я велел вам стеречь как зеницу ока и которого вы выпустили, чуть не погубил меня и моих друзей в Литве. Более того, опередив нас, он успел вернуться сюда и поджег со своими людьми уже три избы, пока вы орали в роще «Ура!», забыв о том, что дома ваши остались без присмотра. Поэтому отцу Мефодию пришлось поработать саблей вместо вас.
На этот раз все обернулись к священнику с удивлением, послышались возгласы одобрения и восхищения.
— Отец Мефодий! — позвал Василий. — Садись сюда, рядом со мной. Теперь, я думаю, мы сообща будем...
— Нет, нет, — смиренно улыбаясь, перебил его Мефодий и сделал протестующий жест, — я останусь со всеми... Я не силен в светских делах и потому не собираюсь в них вмешиваться... А если тебе потребуется мой скромный совет, я могу дать его и отсюда...
Это заявление всем понравилось, а Медведев сразу понял, что Мефодий — совсем не глупый человек и вскоре, вероятно, завоюет уважение обитателей Березок.
— Тогда приступим к делу. Я хочу услышать, как выполнены наказы, которые я дал перед отъездом.
— Все сделано, как ты хотел, Василий Иваныч, — встал, опираясь на палку, раненный в ноги Гридя. — Деньги я повез в Боровск, но отца Иосифа там не застал, потому как недавно помер игумен боровский Пафнутий, и отец Иосиф сразу же в
Волоколамск поехал. Ну, а раз ты сказал, что нужно именно Иосифу все отдать, то и я туда отправился. Ух и монастырь там строится — целый город! — восхищенно вырвалось у Гриди, но он тут же смутился и, откашлявшись, продолжал: — Ну вот, значит, отец Иосиф меня встретил хорошо, сказал: «Все сделаю». Деньги взял, расписку дал. Вот она. Так что с этим все в порядке. Ну, чего еще... — Он наморщил лоб. — Дома построили, где ты указывал. Все шесть для нас и даже начали еще три для новых людей... Хотели было тебе строить, да ты ведь не велел до твоего возвращения, и не посмели. Да вот еще огородик некий посадили, овощ какой-то зреет, ну и все такое... Хлеб вроде удался... Да, еще вот — паром пустили, ну там, возле брода, — сообща с людьми из Бартеневки и Картымазовки, чтоб,
— Хозяин! — встал один из незнакомых людей с горестным лицом и заговорил, волнуясь: — Дозволь сказать про нас, новых, что на твою землю пришли, пока тебя не было?!
— Говори!
— Нас тут — четыре семьи, всего четырнадцать душ. Еще вчера было шестнадцать, да двое сегодня полегли — два Ивана — мой сын и вот — Никиты.
Он перекрестился, вздохнул и продолжал:
— Дозволь показать, Василий Иваныч: вот сидят Борис Кнут и его брат Афанасий. У Бориса — женка Авдотья и дитя малое — двух лет... Они, как и я, с семьями пришли из-под Одоевска. Там нас пожгли князья Оболенские, многих побили, многих с собой увели, а мы спрятались и ушли из тех мест... Хотели на Медынь идти, да тут встретили Никиту Ефремова с сыновьями — те как раз из-под Медыни шли; говорят, у них все окрестные села князь Одоевский повоевал... Ну, мы и решили, что куда ни пойди — везде одно и то ж… Вот и задержались здесь. Я сам Арсений — фамилия моя Копна, у меня женка Дарья, а детей Бог дал трое: Павел — женатый уже и его баба тоже тут — Фекла, другого сына, Ивана, царство ему небесное, нынче утром прибрал к себе Господь. А третий — вот — Юрий, воевал сегодня хорошо, ранен слегка. А это — Никита Ефремов, что из Медыни пришел, со старухой своей Зинаидой. Иван — сын его, тоже сегодня полег тут, на этой земле, а второй, правда, живой остался — Кузьма, только в голову раненный... А вот Максимка Зыков — он с литовской стороны прибежал, от Сапеги, потому как хотел его управляющий в войско отправить, а жену молодую Федосью себе взять; вот оба они и утекли, да здесь и остались. Максим сегодня хорошо дрался — троих один зарубил... Так ты бы нас, хозяин, оставил у себя всех. Мы уж тут прижились маленько, да и кровь свою пролили за эту землю... Так что позволь, будем тебе служить верой и правдой, как водится...
Он замолчал.
Медведев, оглядев лица новичков, увидел, с каким нетерпением и надеждой ждут его ответа...
— Ну, что ж! Я рад вам. Люди мне нужны, да только, глядите, боюсь, драться придется часто. Так что, если вам это не по душе, двигайтесь дальше — к Москве...
— Мы уж думали, — отвечал Арсений, — все равно всюду драться придется... А тут люди твои нам рассказывали, что ты государь справедливый, хоть и строгий, и наказы твои все поведали, что ты им дал, — чтоб, значит, языком не болтать и все такое... Мы на все согласны, будем исполнять... Так ты бы уж нас не гнал...
— Хорошо! — решительно сказал Медведев. — Отныне вы мои люди.
— На том и спасибо тебе, хозяин! — до земли поклонились Арсений и все новички. — Мы уж для тебя постараемся...
— Мы вам все приготовим, чтоб как надо было, — сказал Епифаний, — и утром крест целовать станете Василию Ивановичу на верную службу, тем более батюшка Мефодий у нас теперь есть. Правильно я рассудил?
— Правильно, — хором поддержали старожилы Березок.
Медведев секунду колебался.
А что, собственно... Я же сам крест целовал великому князю...
Он взглянул на Мефодия, и тот едва заметно кивнул.
— Хорошо, — сказал Медведев, — утром так утром. Ну, а теперь, Клим, рассказывай, как тут без меня по военной части дела шли. И, прежде всего, как вы пленника не уберегли? Я ведь сказал — под страхом смерти беречь. Кто виноват и как это случилось?
Клим свесил голову и тяжело вздохнул.
— Тут мы перед тобой все кругом виноваты, хозяин, да отвечать за это надо мне, потому как того, кто больше всех виноват, уже нет...
— Как это «нет»?