Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!
Шрифт:
Рефрен поем уже вместе, на два голоса…
И мне до тебя, где бы я ни была,Дотронуться сердцем не трудно.Опять нас любовь за собой позвала.Мы – нежность, мы – нежность,Мы – вечная нежность друг друга!..Припев звучит уже хором, нам подпевают все… Так, теперь моя очередь!..
И даже в краю наползающей тьмы,За гранью смертельного кругаЯ знаю: с тобой не расстанемся мы!Мы – память, мы – память.Мы – звёздная память друг друга!..– Денис
– Хорошо. Хочу продолжить вчерашнюю морскую тематику, но более оптимистично… – Теперь извиняться в случае чего придется перед Николаем Расторгуевым…
Синее море, только море за кормой,Синее море, и далек он, путь домой.Там за туманами, вечными, пьяными,Там за туманами берег наш родной.Шепчутся волны и вздыхают, и зовут,Но не поймут они, чудные, не поймут:Там за туманами, вечными, пьяными,Там за туманами любят нас и ждут. <…>И мы вернемся, мы, конечно, доплывем,И улыбнемся, и детей к груди прижмем.Там за туманами, вечными, пьяными,Там за туманами песню допоем…Чуть погодя хором повторяем почти полностью вчерашний репертуар. Заканчиваем посиделки уже достаточно поздно, когда луна поднялась из-за леса и ночной воздух становится по-осеннему прохладным…
В голове крутится, не переставая, начало старой украинской песни «Ніч яка місячна, зоряна, ясная, видно, хоч голки збирай». За окном черный бархат ночного неба с бесконечной россыпью звезд, круглая луна, залившая лес каким-то нереально мягким серебряным светом, видно абсолютно все вокруг – вплоть до самой маленькой травинки и веточки. Так же ясно видно все и в комнате, только вещи в этом свете потеряли свои привычные очертания и расцветку. Кажутся какими-то сказочными и ненастоящими. Вот в этой сказке я и сижу, глядя в мансардное окно. Уже, наверное, около часа…
Когда все расходились по своим комнатам, Дашенька шепнула мне два слова, начисто выбивших и сон, и все мысли из головы до самого утра. Два слова, заставивших сердце биться в сумасшедшем темпе и сделавших руки и ноги ватными и непослушными. Два коротких слова: «Не спи!»
Очень хочу догадаться, что означает ее фраза, и в то же время боюсь этой догадки. А посему просто сижу на подоконнике, смотрю в ночь и слушаю тишину в доме. Она какая-то гулкая и всеобъемлющая, эта тишина. Слышны самые тихие звуки, вплоть до писка мышей на чердаке и топотка их лапок по перекрытиям в другом конце дома…
Сердце делает долгую паузу и потом стучит под сто двадцать ударов в минуту!.. В тишине тихо звучит уже совсем другое!.. Еле-еле слышные шаги и шуршание ткани!.. Дверь тихонько отворяется, и в комнату проскальзывает Даша. Босиком, в чем-то длинном, до пят, и полупрозрачном. Неуклюже слезаю с подоконника и на неслушающихся ногах иду навстречу… Лунный свет делает ее тоже нереальным, сказочным видением, но маленькие горячие ладошки, ложащиеся мне на плечи, моментально разрушают наваждение.
– Дашенька…
– Тс-с-с, молчи, глупый… – Тоненький пальчик прижат к моим губам, призывая к тишине. – Не говори ничего… Я знаю все, что ты скажешь…
– Твои родители…
– Они спят. И дядя Миша с тетей Олей – тоже… Ты сделал мне предложение, и я согласилась… Вот, смотри… – Она показывает мне руку, на которой крохотной сестренкой луны светится жемчужинка в кольце. – Теперь я – твоя женщина… А ты – мой мужчина… Я весь вечер думала… Если это должно произойти, если мы оба этого хотим, то зачем ждать так долго… Ты скоро уедешь, и я даже боюсь думать, когда снова тебя увижу… Пусть сегодня случится то, что должно случиться…
Даша отступает на шаг, развязывает пояс-ленту, и одежда падает к ее ногам… Серебро луны окутывает ее всю, высвечивает точеную фигурку, шею, плечи, руки, грудь, бедра… Окутанная этим волшебным светом, в ореоле распушённых непослушных волос, выглядящих сейчас почти черными, она кажется неземным
Осторожно беру ее на руки и очень аккуратно, как самую величайшую драгоценность, кладу на кровать… Горячие приоткрытые губы, жадно ищущие встречи с моими… Нежная, бархатистая кожа, чутко реагирующая на каждое прикосновение моих пальцев… Небольшие холмики грудей, плавный изгиб бедра, движение навстречу… Одуряющий, сводящий с ума тонкий, еле уловимый, аромат духов и женского тела… Секундная гримаска боли, тихий полувсхлип-полустон… Ее руки пытаются сделать объятия еще крепче… Я чувствую, как мы сливаемся в одно целое… А затем я взрываюсь!.. Меня больше нет, я превратился в фейерверк размером с Галактику!.. Я разлетаюсь мириадами ослепительных разноцветных огоньков до самых далеких уголков Вселенной!.. Нет, теперь я сам – Вселенная!.. Всё, начиная от громадных раскаленных красных звезд-сверхгигантов и заканчивая мельчайшими частицами межзвездной пыли, – это я!..
Возвращаюсь на Землю, прихожу в себя, рядом, положив голову мне на плечо, тихонько улыбается своим мыслям моя Самая Прекрасная и Любимая Женщина… Заметив мой взгляд, шепчет:
– Девочки говорили, что это страшно и больно… А это – прекрасно!
– А откуда твои девочки это узнали, а?..
– Нахал!.. Как ты мог такое подумать?.. Им рассказывали про это мамы и… старшие подруги…
– Надеюсь, я развеял твои сомнения по этому поводу?
– Ну, не совсем… Я хотела бы еще разубедиться… – Даша произносит это с хитрой улыбкой и тут же заливается смущенным румянцем, заметным даже при лунном освещении. – Денис… Де… М-м-м… Денис… А… А-ах…
Глава 14
Проснулся, когда солнце только-только стало пробиваться сквозь ватный туман, спать не хотелось абсолютно… Моя любимая сейчас, наверное, сладко спит, досматривая сны. Мы расстались, когда луна уже прошла большую половину своего ночного маршрута, о присутствии Дашеньки здесь внешне напоминал только еле уловимый запах ее духов. А то, что случилось, останется навсегда в моей памяти!.. При мысли о том, что именно произошло этой ночью, организм отреагировал вполне предсказуемо. Пришлось подниматься и в одних шароварах тихонько красться из дома, чтобы ненароком никого не разбудить. Шлепаю босиком по прибитой траве к колодцу, там пару минут полощусь в холоднющей воде, затем – к стогу, где вчера мы с Сашкой занимались. Лицом к солнцу, глаза закрыть, вдох-выдох… Прокручиваю двадцать четыре формы тай-цзы, плавно переходящие в разминку – своеобразный танец из базовых движений… На чем меня и притормаживает молодое поколение. Александр-младший, очевидно, услышав, как я выхожу, проснулся и решил незаметно проследить, но подкрасться поближе ему помешал Бой, последовавший с ним. Звонким лаем пуделёшка пожелал доброго утра, а заодно и выдал свое с парнем местоположение. Остаток времени вместо зарядки уходит на закрепление пройденных вчера приемов, после чего дружной компанией идем обратно.
В доме уже слышатся голоса, народ потихоньку просыпается, поэтому хватаю кувшин с водой и быстренько лечу в свою комнату, чтобы никто не застал в таком неприличном виде. Минут десять уходит на бритье и одевание, затем спускаюсь обратно. Несмотря на прохладу, все уже кучкуются на террасе поблизости от закипающего самовара. Не хватает только моей милой. Полина Артемьевна выражает удивление, куда же это ее доченька пропала и почему ее до сих пор нет за столом. На что Михаил Семенович, многозначительно глянув в мою сторону, выдает гипотезу, что, мол, девочка, по-видимому, вчера набегалась, нагулялась на свежем воздухе, устала, вот и отдыхает. При этом почему-то все смотрят на меня. Приходится делать оловянно-честные глаза, чтобы доказать свою невиновность. Долго этого делать не приходится, слышны легкие шаги, и Дашенька тут же появляется на веранде, весело здоровается со всеми и извиняется за опоздание. О необычности прошедшей ночи говорят только слегка припухшие губки, да и то в пристальном рассмотрении. Но все равно в воздухе висит какое-то невысказанное напряжение. Ввиду того, что заказанный транспорт уже прикопытил, быстренько пьем утренний чай и едем в Гомель свершать великие дела. Мы с моей ненаглядной снова сидим в пролетке с Прозоровыми и периодически краснеем, когда ловим взгляд друг друга или когда Михаил Семенович с супругой многозначительно нам улыбаются. А денек-то действительно предстоит хлопотный.