Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!
Шрифт:
Она прижимается ко мне, обнимает так крепко, как будто какая-то неведомая сила пытается оторвать ее от меня, прячет заплаканное лицо у меня на груди… Господи!! Как же я не хочу расставаться с ней!! Как же я не хочу отсюда уезжать!!
Жди меня, и я вернусьВсем смертям назло.Кто не ждал меня, тот пустьСкажет: «Повезло».Не понять, не ждавшим им,Как среди огняОжиданием своимТы спасла меня.Как я выжил, будем знатьТолько мы с тобой. —Просто ты умела ждать,Как никто другой…Звон станционного колокола, гудок паровоза, лязг буферов.
– Я буду ждать!.. Обязательно!.. Только ты возвращайся!.. Я люблю тебя, слышишь?! Возвращайся!! – Маленькие ладошки отпускают меня. Я заскакиваю на подножку и, не обращая внимания на ворчание проводника, стою и машу рукой удаляющейся светлой фигурке на перроне, пока она не скрывается вдали.
Глава 16
Собственно институт находился на некотором удалении от электростанции, на небольшом возвышении, от которой к нему тянулась линия электропередачи. Несколько ажурных металлических столбов, поблескивая новенькими фарфоровыми изоляторами, были расставлены по-военному в одну линию через каждые сто метров. В глаза сразу бросались рамки и сети, которые располагались под проводами.
Павлов, который уже привычно исполнял роль чичероне, прокомментировал картину:
– Это все чудачества местных чиновников. Им в каждом столбе мнится Пизанская башня, вот и приказали «принять меры к недопущению падения конструкций на головы обывателей». Инженер Классон ругался, убеждал словами и расчетами, но все бесполезно. Не помогло и присутствие представителя завода Гюжона, который специально приехал для показательной установки опор, – наше крапивное семя было неумолимо. Слава богу, что не потребовали строить «мост для линии электропередачи», подобно их германским коллегам.
Авто тем временем проехало вдоль трехметровой деревянной ограды, напоминающей стену избы, сложенную из толстых бревен, и остановилось напротив ворот, находящихся между двумя многоугольными башнями, увенчанными шатрами, которые были покрыты тесом, с флюгерами в виде золотых петушков. Створки ворот были сделаны из массивных дубовых плах и усилены толстыми железными полосами, скрепленными между собой заклепками.
Федор Артурович решил осмотреть это сооружение поближе, а заодно размять затекшие от долгой поездки ноги, что было неудивительно для такого великана, как он, и вышел из машины. Павлов, как гостеприимный хозяин, присоединился к генералу. Им составили компанию Прохор, который считал своим долгом находиться рядом со своим командиром, и зауряд-врач Водкин.
Увиденная картина заставила Келлера серьезно задуматься. На первый взгляд многое говорило о том, что автор проекта был, по-видимому, сторонником возврата к исконно русским традициям и показного отказа от всего европейского и особенно германского. Казалось, что этот городок сошел с картин Васнецова или Рериха и в любую минуту из ворот во главе своей дружины может выйти премудрый царь Берендей или выехать на коне Вещий Олег.
Федор Артурович тут же вспомнил, что даже сам император Николай Александрович любил одеваться в княжеские одежды времен допетровской Руси и, как утверждалось в некоторых слухах, планировал внести в военную форму некие древнерусские элементы. У этого то ли острога, то ли кремля не хватало лишь крепостного рва. Впрочем, как отметил про себя генерал, при всей внешней декоративности и некоторой миниатюрности это не слишком ослабляло защитный потенциал «фортеции» – поверх стены, на Г-образных кронштейнах была натянута колючая проволока, а примерно через пятьдесят шагов слева и справа виднелись выступающие вперед башенки. В узкой бойнице одной из них блеснул солнечный зайчик на стеклах бинокля или стереотрубы. Если добавить ко всему и то, что на расстоянии нескольких сотен метров от стены были спилены деревья и вырублен кустарник, то в случае отсутствия у гипотетического противника артиллерии шансы взять крепостицу штурмом были весьма невелики. Но осмотр пришлось прервать, так как Павлов предложил вернуться в машину, дабы не задерживать служебный транспорт и не отвлекать людей от работы, пообещав ответить на все вопросы на территории института.
Между тем трижды проревел электрический клаксон «санитарки», после чего из дверей приворотных башен вышли и направились к фургону одновременно с двух сторон пять человек. Всех их объединяло несколько общих признаков: добротная солдатская форма без погон, наличие Георгиевских крестов и медалей, отличная выправка при достаточно почтенном возрасте и особая походка бывалых охотников или пластунов. Все были вооружены – двое, подошедшие с осмотром к фургону, имели на поясе расстегнутые кобуры с наганами, а двое, остановившиеся в метрах пяти, держали в руках дробовые магазинки. У пятого, по всей видимости
В сознании Келлера внезапно опять дал о себе знать молчавший до этого на протяжении последней недели «некто», которого он сам про себя уже окрестил «ефрейтором»: «Ничего себе, в натуре, вохра…» Но поразил генерала не внутренний голос, а последовавшая за ним фраза академика Павлова, который как будто прочитал его мысли:
– А это, Федор Артурович, одна из обширного списка новинок, которые есть в нашем институте, – военизированная охрана, или кратко – «ВОХР». Надеемся с помощью принца добиться Высочайшего одобрения и внедрить ее в аналогичных учреждениях. А заодно, в свободное от дежурства время, они проводят занятия с подростками из окрестных поселков. У нас уже сформирована своя потешная рота. Форму для них взяли по образцу, предложенному есаулом донского казачьего полка Владимиром Федоровичем фон Эксе. Для сей работы отбираем бывалых бойцов, которые по возрасту или по причине ранения освобождены от призыва. Предпочтение отдаем георгиевским кавалерам, как имеющим боевой опыт, родом из всех губерний империи, пожалуй, за исключением Варшавского генерал-губернаторства, Великого княжества Финляндского и Прибалтийского края… – чуть помолчав, Иван Петрович улыбнулся каким-то своим воспоминаниям и закончил не совсем понятными для генерала словами: – А то, не дай бог, подерутся… горячие финские парни.
Генерал почувствовал, что «некто» опять пытается что-то вякнуть, и усилием воли «заткнул ему рот».
Между тем вохровцы, удостоверившись, что в кабине сидят известные им лица, заглянули в фургон. При виде генерала мгновенно встали во фрунт и привычно отдали честь вначале Келлеру, а затем и Павлову. Но при этом не ели начальство глазами, а коротким, цепким взглядом мгновенно оглядели присутствующих. И лишь после этого, вторично откозыряв, отошли от машины.
Сюрпризы на этом не закончились. Ворота, оснащенные электроприводом, без видимого вмешательства людей распахнулись, открывая проезд. Санитарный фургон неспешно тронулся с места и въехал на территорию института. Дорога была украшена небольшими, но массивными бетонными клумбами, расставленными в шахматном порядке, между ними причудливо извивалась асфальтовая полоса, посередине которой была нанесена белой краской широкая линия. Автомобиль двигался со скоростью пешехода, аккуратно повторяя ее изгибы. Любое отклонение от запрограммированного маршрута непременно привело бы к столкновению с бетонными квадратами, разбавленными бревенчатыми срубами, напоминающими сказочные избушки в миниатюре. Подобное фигурное катание, а точнее лавирование между этакими «сухопутными рифами» удивило Келлера, и он обратился за разъяснением к Павлову:
– Иван Петрович, ну кто же так строит? Признаюсь, вначале я решил, что ваш архитектор следует модному сейчас стилю а-ля рюс, но после этой поездки склоняюсь к предположению об его увлечении футуризмом, подогретым кокаином?
– Напрасно иронизируете, Федор Артурович. Основным критерием было обеспечение безопасности нашего института при максимально возможной маскировке этих мероприятий. Представьте себя на месте нападающих, которые на грузовике пытаются попасть сюда или покинуть эту территорию. Тем более что автомобиль может и взорваться. Эти так называемые «архитектурные причуды» способны создать им массу проблем и подставить потенциальных террористов под перекрестный огонь охраны. А общий вид нашей «крепости» лишний раз подтверждает слухи о чудачестве и, в некотором роде, самодурстве вашего покорного слуги, да и материал далеко везти не пришлось.
Пока длился этот разговор, «санитарка» закончила свой танец и остановилась возле двухэтажного дома, выглядевшего как терем в саду князя Жемчужного. Сходство с картиной Васнецова усиливала группа мужчин, одетых в кафтаны стрельцов, при шашках, которые, перешучиваясь, загружались в грузовик. Помимо этого на поясах у всех были кобуры с револьверами, а за плечами вместо пищалей – карабины.
Павлов первым вышел из фургона и предложил генералу с денщиком следовать за ним.
– Вот здесь, господа, у нас находится центр жилой зоны и гостиница, в которой вам предстоит квартировать. А вам, уважаемый Евстафий Иванович, придется пройти в соседний дом, в котором проживают наши медикусы, кои еще не успели связать себя узами Гименея. Я уверен, что им пойдет на пользу близкое соседство с человеком, обладающим столь богатым жизненным и профессиональным опытом. На втором этаже – медицинская часть. Так что для того, чтобы пройти углубленную диагностику, нужно всего лишь подняться по лестнице. Кстати, Евстафий Иванович, на одном из кабинетов уже висит табличка с вашим именем, занимайте и включайтесь в нашу общую работу. И первым заданием будет исцелить нашего общего друга – Федора Артуровича от недугов телесных и душевных. Думаю, что и вашему верному хранителю Прохору не повредит подлечиться.