Служу Советскому Союзу 4
Шрифт:
Да это вообще бред полнейший. И вся эта история наполнена фальшью до предела, начиная с фальшивого участия друзей и заканчивая чужими голосами озвучки. Гимном звучит только слом морального устоя – бухай и будет тебе счастье. Кривая вывезет…
Вот только какая кривая, ведь оба «влюбленных» героя ни хрена не знают друг о друге. Вдруг Лукашин никогда не опускает стульчак и громко пердит, сидя на диване с пивом в руках, а Надя храпит, как бензопила «Дружба»?
Эльдар Рязанов вообще был тем ещё провокатором – любил закладывать бомбы замедленного действия под устои общества. Взять хотя бы Деточкина и его посыл: «Человек может воровать, если будет часть сворованного отдавать на благотворительность». Или «Зигзаг удачи». В этом фильме показано как деньги выявляют истинную сущность человека, смысл таков – человек порочен, и только притворяется хорошим, а подвергни ты его испытанию, и никто этого испытания не пройдет, в фильме посыпались все, и все из-за денег.
А ведь человек вовсе не таков, каким его показывал Рязанов. Миллионы не бухали, не ходили налево, не предавали своих жен, да вот только разве их интересно было показывать? Ведь гораздо интереснее было показать, как «тепленькая пошла».
Гораздо интереснее было протолкнуть одну главную мысль – бухай! Когда у тебя встреча с друзьями – бухай! Когда у тебя счастье от скорой женитьбы – бухай! Когда у тебя горе от того, что невесту уводит какой-то полупьяный полупокер – бухай! Бухай и всё наладится!
Ведь оставшийся без денег и всего остального Лукашин не пошел в милицию, как это сделал бы каждый нормальный советский гражданин. Нет, зачем показывать адекватный алгоритм и учить зрителя – как можно поступить в похожей ситуации, когда можно извратить и сделать всё не так?
Почему я так взъелся на фильм, который выйдет только через два года? Почему я ворчу на пропаганду алкоголизма? Ведь и в моём времени подобного говна хватало, и когда запретили показывать курение по ящику, то в сериале «Интерны» каждая серия начала выходить с бухлом на первом плане. Да-да, под улыбочки и смехуёчки навязывалась мысль, что от стакана ничего не будет. А ещё потому, что результат подобной пропаганды лежал сейчас у меня на кухне на раскладушке и давал храпака так, что стекло в кухонном ящике позвякивало в такт.
Андрюха всё-таки решил сделаться посмелее и усугубил своё опьянение, хлебнув чистого спирта из фляжки знакомого в туалете. О чём только думал? Конечно же в тепле танцев его развезло в слюни. Мне пришлось утаскивать друга на горбу, чтобы доброхоты из дружинников не заставили Курышева встречать утро в вытрезвителе.
Кое-как поймал такси и еле-еле уговорил таксиста взять на борт «слегка подвыпившего студента». Да-да, как в старом анекдоте: «Молодой взъерошенный человек засовывает голову в дверь аудитории: – Профессор, вы примете зачёт у слегка подвыпившего студента? Профессор хмуро: – Ну могу принять. Молодой человек оборачивается и кричит назад: – Всё нормально, я договорился! Заносите!»
В такси пришлось держать голову однокурсника в холоде, высунув на улицу, чтобы не блеванул в салоне. За это Андрюха отблагодарил меня получасовым вызовом Ихтиандра в туалете. Ихтиандр не вылез, зато чуть протрезвевший однокурсник перестал рваться уехать к Веронике и тихо уснул на раскладушке в кухне.
После справления нужды, душа и чистки бивней я замутил завтрак. Яичница с поджаристой колбасой – что может быть лучше для желудка вечноголодного студента? Да чтобы колбаса была именно поджарена с двух сторон, чтобы потом её можно было ножичком порезать и отправить похрустывающую в рот.
После моего налета на кухню и шкворчания яичницы Андрюха не смог остаться в стороне. Он распахнул глаза, а я широко улыбнулся:
– Вставай, вечно молодой, вечно пьяный! Сейчас завтракать будем!
Свежего хлеба в это время уже было не достать – люди занимали очередь в булочную чуть ли не с ночи. Конечно, никому не хотелось остаться в Новогоднюю ночь без черного хлеба, без которого селедочка с луком не так хорошо заходит. Но у меня было полбуханки вчерашнего, которая после помещения на двадцать секунд в разогретую духовку выглядела свежее свежего.
– Ох, что же было вчера… – простонал Андрюха, картинно положив ладонь на лоб.
– Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей! Только помню, что стены с обоями. Помню, Клавка была и подруга при ней, целовался на кухне с обоими, – пропел я голосом Высоцкого.
– Издеваешься? Да? Вот так вот над другом изгаляешься, – страдальчески проговорил Андрей, принимая горизонтальное положение и стараясь лишний раз не крутить шеей.
– Да как же над тобой не издеваться? Ты полночи мне нервы трепал, так дай хоть сейчас душу отвести. Знаешь, у меня раньше знакомый был, так у него жена – умница. Она никогда не пилила загулявшего мужа за пьянки, укладывала его спокойно спать, а вот наутро… В общем, такую ему головомойку устраивала, что он и не рад был вчерашнему. А ещё всё падало на больную голову и горящие трубы… Так и добилась того, что в страхе перед предстоящими промываниями мозга, он отказался от водки насовсем.
– Да? Это какие-такие у тебя друзья?
– Ну, в прошлой жизни, – ухмыльнулся я и добавил. – До университетской.
В это время раздалось щелканье замка в прихожей. Я невольно насторожился. Скрипнула дверь.
– Свои! – раздался голос Зинчукова. – Ваша дядя пришла, литр кефира принесла!
Я выдохнул и только тут заметил, что неосознанно сжимаю в ладони нож. Когда только успел схватить? Андрюха недоумённо смотрел на меня.
– Хлеб порезать нужно, – пояснил я свои пляски с ножом и добавил громче: – Андрюх, ты вставай, а то разлёгся тут, как барин.
Спецом погромче заявил, чтобы Зинчуков понял – я не один. Поэтому ему лучше включить легенду про дядю и племянника. Эта легенда уже неплохо сработала на дотошных соседках, должна она сработать и на похмельном друге.
В это время прихожая наполнилась звуками просыпающегося в берлоге медведя. То раздевался Зинчуков. Конечно, переигрывал отчаянно, стараясь показать себя неуклюжим и неловким. Всё-таки он великовозрастный дядя, а не просто так, хрен с горы. То, что этот "хрен с горы" мог бесшумно пробежаться по снежному насту и даже не спугнуть прикорнувшего под кустом зайца, Андрюхе лучше не знать.
– Привет! Что у вас тут? – Зинчуков завалился в кухню, краснощёкий с улицы, сверкающий белозубой голливудской улыбкой.
– Дядя Тёма, это мой друг и однокурсник Андрей Курышев, – показал я на лохматого Андрюху, который в скором порядке пытался собрать раскладушку, комкая и сворачивая в трубу матрац с покрывалом и подушкой. – Это дядя Тёма, то есть Артём Григорьевич.
Андрюха в смущении то пытался вновь бороться с постельными принадлежностями, то протягивал руку в качестве приветствия, то ерошил волосы. В семейных трусах по колено и майке Андрюха выглядел забавно. Совсем как персонаж из "Крокодила" который неожиданно проснулся и вышел покурить на лестничную площадку.