Small World
Шрифт:
Дверь в тамбур была закрыта, но, проходя мимо, она почувствовала, как тянет холодом. Розмари приоткрыла дверь в тамбур. В лицо ей ударил ледяной ночной воздух. Дверь на улицу была распахнута настежь.
Она вернулась в дом, юркнула в белые меховые сапожки и надела теплое пальто на меховой подстежке. Мехового капора на месте не оказалось.
Она вышла за дверь.
— Конрад?
И потом погромче еще раз:
— Конрад?
Ответа не последовало. Тишина. Она прошла вперед до садовой калитки. Та тоже была открыта. Деревенская улица тихо спала. Дома стояли темные. Часы на деревенской церкви
Розмари вернулась в дом и, открывая дверь за дверью, стала звать Конрада. Потом подошла к телефону и набрала номер полиции.
Геркли Капрец давно уже служил полицейским в Верхнем Энгадине. Он привык, что богатые господа, у которых седина в голову, а бес в ребро, вдруг пропадают по ночам. Но он, естественно, также отдавал себе отчет в том, что обязан относиться к этому с достаточным вниманием — в зимний сезон сюда сплошь наезжают господа, имеющие вес и влияние на те инстанции, которые могут здорово осложнить ему жизнь. Его коллега помладше, правда, еще не обладал такой взвешенностью суждений, но уже усвоил навыки уважительного поведения и не раскрывал рта, когда его не спрашивали.
Капрец в присутствии Розмари тотчас же деловито передал по телефону внешнее описание Конрада Ланга.
— По имеющимся данным, пропавший одет в плащ и пижаму, в шлепанцах на ногах и с дамской нутриевой шапкой на голове.
Полицейский на другом конце провода засмеялся.
— Такого отыскать, пожалуй, труда не составит. Капрец ответил ему сдержанно и тактично:
— Спасибо. — Он положил трубку, посмотрел Розмари в глаза и сказал:
— Меры по розыску приняты, госпожа Хауг.
Фаусто Бертини ехал на санях под No 1 ранним утром к ремонтной мастерской извозной конторы, где он подрабатывал в зимний сезон. Полозья с одной стороны отошли, надо было их подремонтировать перед выходом на маршрут. Сезон был в разгаре. Сани шли нарасхват. Через каждые несколько метров из-за неисправности полозьев сани кидало в сторону и они сбивали шаг лошади. Бертини чертыхался.
На развилке кобыла упрямо встала.
— Но! — закричал на нее Бертини. — Пошла! — И когда это не возымело действия, в сердцах обругал ее: — Porca miseria! — И еще добавил: — Va fan culo! (Итальянские ругательства.)
Лошадь не двигалась с места. Бертини только собрался вытащить кнут, который редко брал в руки, потому что, несмотря на ругань, свирепостью не отличался, как вдруг увидел шкуру зверя, зашевелившегося в снегу возле дорожного указателя. Кобыла всхрапнула.
— Тпру, стоять, — приказал Бертини. Лошадь успокоилась, он осторожно слез с козел и тихонько направился к зверю.
Но зверь оказался обыкновенной меховой шапкой, сидевшей на голове пожилого господина, заваленного снегом.
— Кажется, я отморозил себе ноги, — сказал тот.
Но ноги Конрад Ланг не отморозил. Однако пришлось ампутировать два пальца на левой ноге и один на правой. Если не брать этого в расчет, то в остальном он остался цел и невредим. Ему спасло жизнь то, что он зарылся в снег, сказали врачи. Он ничего не помнил до момента, пока не услышал позвякивание колокольчика на дуге. Когда Бертини затаскивал его в сани, он нес всякую чепуху. В больнице в Самедане, куда его доставили, он дважды терял сознание. Но сейчас все случившееся, казалось, беспокоило его значительно меньше, чем Розмари. Его главной заботой было поскорее выбраться из больницы.
Поскольку Розмари не являлась ни родственницей, ни женой, она не имела прав распоряжаться его судьбой, но, к великому счастью, у нее были хорошие отношения с начальством больницы, и она упросила главного врача отпустить Конрада лишь после того, как его осмотрит невропатолог.
Через два дня в Самедан прибыл доктор Феликс Вирт.
Феликс Вирт был одним из немногих друзей по второму браку, с кем Розмари еще поддерживала контакт. Он учился вместе с ее мужем, и они в свое время не потеряли друг друга из виду, хотя оба специализировались в разных областях: муж — хирург, а Феликс Вирт — невропатолог. Во время бракоразводной баталии Феликс неожиданно встал на ее сторону и даже свидетельствовал в суде против ее мужа.
Феликс Вирт всегда откликался на все ее просьбы. То, что она раньше не посоветовалась с ним, объяснялось только тем, что, как и Конрад, она не придавала значения происходящему. Феликс Вирт тотчас же согласился обследовать Конрада Ланга, не подчеркивая, что делает это ради нее.
Она встретила его в аэропорту. В такси по дороге в больницу доктор Вирт все время расспрашивал Розмари. В состоянии ли больной самостоятельно побриться? Интересуется ли он тем, что происходит вокруг него? Может ли он делать маленькие покупки один? Способен ли продолжить беседу с того места, где она была прервана?
— Он еще не в старческом возрасте. У него просто провалы памяти, о которых я тебе рассказывала по телефону.
— Извини, но я вынужден задавать эти вопросы.
—Они молчали, пока такси не остановилось перед больницей. Розмари сказала:
— Боюсь, что у него болезнь Альцгеймера. Доктор Вирт прижал ее к себе. Затем вышел.
— Вы специалист по болезням головного мозга? — спросил Конрад Ланг после того, как доктор Вирт закончил задавать вопросы для составления анамнеза.
— Можно и так сказать.
— И вы связаны врачебной тайной?
— Конечно.
— Я не хочу никому причинять беспокойства, но опасаюсь, что у меня болезнь Альцгеймера.
— То, что вы сами мне сейчас об этом говорите, господин Ланг, свидетельствует, по сути, против такого диагноза. Нарушения памяти могут иметь различные причины.
— Тем не менее для меня было бы лучше, если бы вы обследовали меня именно на этот предмет. Госпожа Хауг и я, мы, собственно, собираемся пожениться.
Это сообщение застало доктора Вирта врасплох. Ему потребовалось время, чтобы вновь обрести свою профессиональную деловитость.
— К сожалению, по сей день нет точного определения такой болезни, как альцгеймеровская деменция. Единственное, что мы можем попробовать, это исключить другие причины атрофии мозга.
— Тогда приступайте к последовательному исключению остальных причин. Доктор Вирт сел рядом с постелью, открыл свой чемоданчик и начал тестирование больного.
В результате Конрад Ланг получил низкий балл. Конрад Ланг заработал восемнадцать очков из тридцати возможных. Результат был катастрофическим.
Феликс Вирт дал Розмари Хауг настоятельный совет поместить Конрада Ланга для более тщательного обследования в университетскую клинику.