Small World
Шрифт:
И снова ей помог Феликс Вирт. Он знал одну бывшую медсестру, двое ее детей уже выросли, и теперь она подумывала снова начать работать. Хорошо оплачиваемое место частной ночной сиделки вполне ее устраивало.
Ее звали Софи Бергер, и она была готова прийти в тот же вечер.
Стройная, высокая, рыжеволосая женщина лет сорока пяти. Приступив к обязанностям, она показала себя Конраду с лучшей стороны в первый вечер.
— Small world! — воскликнул он и принялся оживленно болтать с ней, и вел себя при этом как радушный хозяин.
Когда
— Можешь не сомневаться, так оно и будет.
— Двусмысленности и фамильярность вообще-то совершенно не свойственны ему, — извинилась за него Розмари, как только Конрад вышел.
— Ну, это же первый вечер, — засмеялась Софи Бергер.
Но, несмотря на хорошее начало, ночь превратилась в настоящий кошмар. Без конца хлопали двери, Розмари слышала голос Конрада и то, как он трясет металлическую решетку кровати.
В конце концов она не выдержала, встала и пошла в его комнату. Конрад забился в угол кровати и закрыл, словно защищаясь, голову руками. Сестра не приближалась к нему, и в глазах у нее стояли слезы.
— Я даже пальцем до него не дотронулась, — сказала она, когда Розмари вошла в комнату, — ни волосочка не упало с его головы. А Конрад сидел и твердил только одно:
— Пусть мама Анна уйдет. Хочу, чтобы мама Анна ушла.
На следующий день Конрад Ланг исчез. За завтраком он поел с особым аппетитом. Ночную сиделку не упомянул ни единым словом. Розмари помогла ему одеться и проделала все то, чему ее научили, чтобы восстанавливать его адекватное отношение к действительности.
— По-настоящему прекрасный осенний день, так тепло для конца октября, — сказала она и спросила: — Что у нас сегодня, вторник или среда? Он ответил как всегда в последнее время:
— С тобой каждый день — воскресенье.
Она почитала ему вслух газету и, как обычно под конец, чтобы проверить его на внимание, открыла страничку биржевых новостей.
— Заводы Коха: акции поднялись на четыре пункта.
В это утро, вместо того чтобы посмотреть на нее бессмысленными глазами, он изобразил вдруг на лице, как раньше, мгновенную реакцию миллионера и распорядился:
— Покупаем немедленно!
Они оба рассмеялись, и Розмари, плохо спавшая в эту ночь, почувствовала облегчение. Бессонная ночь стала также причиной того, что после обеда она задремала прямо в кресле. Проснулась она в три часа, но Конрада нигде не было — он исчез. Пальто его тоже не было, домашние туфли стояли в коридоре, и, уже позвонив в полицию, она заметила, что он унес с собой свою подушку.
Как только Феликс Вирт освободился, он пришел и сидел с ней, не произнеся ни слова упрека.
Уже наступил вечер, а следов Конрада так и не удалось обнаружить. В телевизионных новостях передали сообщение о розыске пропавшего. Розмари увидела на экране улыбающееся лицо Конрада (снимок она сделала сама на Капри) и услышала, как голос диктора говорит, что Конрад Ланг помутился рассудком и потому особая просьба производить задержание с щадящими мерами предосторожности. Глаза ее наполнились слезами.
— Одно тебе обещаю твердо, — сказала она, — если с ним ничего не случится, я согласна поместить его в инвалидный дом.
Коникони тихонечко лежал в сарайчике в саду. Стемнело, но холодно не было. Он устроил себе постель на куче торфа. И тепло укрылся джутовыми мешками. В них хранились луковицы тюльпанов, он высыпал их в корзины, а подушку он захватил.
Здесь его никто не найдет. Здесь он может оставаться до самой зимы. Перед сараем росли сливы и грецкий орех. А около двери был кран, из него иногда капала вода, падая на железную лейку. Кап-кап…
Приятно пахло торфом, цветочными луковицами и навозом. Было тихо. Иногда лаяла собака, но очень далеко. За порогом слышалось время от времени шуршание в опавшей листве. Мышка, наверное, или ежик.
Конрад закрыл глаза. Кап-кап…
Здесь она его не найдет.
Розмари Хауг тщетно ждала известий всю ночь. «Пожалуйста, не звоните нам больше, — попросил ее раздраженный полицейский где-то около двух часов ночи, — как только мы что узнаем, тут же позвоним сами».
Ближе к трем часам ночи Феликсу Вирту удалось убедить ее принять легкое снотворное. Когда она уснула, он лег на софу, поставив будильник на шесть утра. В семь он принес Розмари в постель апельсиновый сок и кофе. И весть, что пока ничего нового нет. И уехал в клинику.
Около восьми в дверь позвонили двое полицейских. Розмари открыла им и обомлела, увидев их серьезные мины.
— Что-нибудь случилось?
— Мы только хотели спросить, нет ли у вас чего нового?
— Нет ли у меня чего нового?
— Пропавшие иногда сами объявляются, а родственники так радуются, что забывают сообщить нам.
— Если он объявится, я тут же поставлю вас в известность.
— Не стоит обижаться. Всякое бывает.
— Определенно что-то случилось!
— Чаще всего они находятся. Особенно помешавшиеся, — успокоил ее тот, что постарше.
— Если бы ничего не случилось, его бы уже давно нашли.
— Иногда они заходят в чужие дома. И пока их там обнаружат и позвонят нам — пройдет целая вечность.
Полицейский помоложе спросил:
— Подвал, гараж, чердачные помещения везде проверили? Розмари кивнула.
— У соседей? Розмари снова кивнула. Полицейские попрощались.
— Если чего узнаете, то один-один-семь, — сказал молодой полицейский уже у лифта.
— Можете на меня положиться, — ответила Розмари.
— Не беспокойтесь, он обязательно где-нибудь всплывет, — крикнул тот, что постарше, закрывая дверь лифта. — Хотя бы со дна озера, — хмыкнул он, когда лифт уже начал спускаться.