Small World
Шрифт:
— Вам уже лучше? — спросил доктор Кундерт. Симона кивнула.
— Можем ли мы на вас рассчитывать?
— Конечно, вы можете на меня рассчитывать. Но меня больше бы устроило, если бы вы отвели для меня время во второй половине дня.
Любимым фото Конрада был кабриолет «мерседес» на опушке леса. К машине прислонилась Эльвира, вся в белом — узкая миди-юбка, короткий двубортный жакет с широкими лацканами, перчатки, берет, надвинутый на правое ухо. И только туфли и чулки черные. На первый взгляд кажется, что она на снимке одна. Но когда Конрад увидел это фото в первый раз, он тут же обратил внимание Симоны на
— «Мерседес» дает сто десять километров в час.
С тех пор он каждый раз затаенно ждал, когда черед доходил до этого фото, заметит она что-нибудь или нет. И чтобы доставить ему удовольствие, она никогда не находила на снимке ничего примечательного, тогда он с детской радостью показывал ей обоих спрятавшихся мальчуганов. «Кони — Томи». И тут же деловито добавлял: «Мерседес» дает сто десять километров в час».
Если же на него нападали апатия и депрессия и он отталкивал от себя фотографии, она все же каждый раз могла вытащить его из этого состояния с помощью любимой фотозагадки. И если было нужно, делала это несколько раз подряд. В эту игру Симона играла с Конрадом, когда вошла Ирма и доложила, что в соседней комнате доктор О'Нейл и что он хочет с ней переговорить.
В гостиной у стола О'Нейл и Кундерт склонились над маленьким квадратным аппаратом с отростком в виде сопла, на нем висела маска. Она напоминала кислородную, применение которой стюардессы демонстрируют пассажирам перед каждым полетом.
О'Нейл не стал тратить время на светские поклоны.
— Нам надо испробовать, как он на это отреагирует.
— А что это такое?
— Аэрозольный аппарат. С его помощью мы будем вводить РОМ-55. Методом ингаляции.
Симона плохо провела ночь. Спала беспокойно и проснулась сразу после двух. Она долго боролась со своим дыханием, стараясь дышать ровно, чтобы Урс, спавший чутко, не услышал, что она не спит, и не начал приставать к ней: «Что с тобой? Тебе нездоровится? Принести тебе что-нибудь? Позвать врача? Тут что-то не так. Это все ненормально. Может, нам сменить врача? Ты мало уделяешь себе внимания. И еще это безобразие с Кони! Ты же сказала, что с новым врачом все будет по-другому. На тебе сейчас лежит ответственность за двоих. И это не только твой ребенок, но и мой. Принести тебе что-нибудь? Тебе надо в ванную, мое сокровище?»
И только заметив полоску света под дверью, которая вела в «будуар», она увидела, что лежит в кровати одна. Она зажгла свет.
Комната начала медленно кружиться, она почувствовала, как набегает слюна. Она села на краю постели и попробовала сосредоточиться на чем-нибудь другом. Вдруг ей показалось, что она слышит в будуаре голос Урса. Она медленно встала, подошла к двери и открыла ее. Урс, полусидя на маленьком письменном столе, держал телефонную трубку тесно прижатой к уху и улыбался. На появление Симоны он отреагировал так, как если бы был застигнут на месте преступления. Он тут же положил трубку и стал смотреть, как она с отвращением на лице закрывает за собой дверь.
Симона еще успела дотащиться до туалета. И там ее вывернуло.
Она не знала, сколько времени она простояла на коленях перед унитазом. Но когда она, бледная и измученная, вернулась назад, ее уже ждал доктор Шперри. Она повела его в свою комнату «Лауры Эшли», даже не удостоив взглядом стоявшего рядом с ним Урса. Она закрыла дверь и легла на канапе. Врач измерил ей пульс и давление.
— Вам надо лечь в больницу, пока не станет лучше.
— Там мне лучше не станет.
— Но там мы сможем кормить вас искусственно. Вы не прибавляете в весе, у вас происходит обезвоживание организма. Это очень плохо для ребенка.
— Кормить меня искусственно можно и здесь.
— Вам нужен уход и врачебный контроль, все это возможно только в больнице.
— Больница есть у меня и тут.
Когда взошло солнце, Симона уже лежала в одной из двух спален на втором этаже гостевого домика, хотя Урс и предпринял слабую и тщетную попытку протеста.
— Успокойся, — только и сказала она, и он тут же стушевался.
— Они что-то попробовали? — спросила Эльвира упавшим голосом.
— Конраду Лангу в рамках клинических испытаний было введено лекарство, по которому еще не завершены исследовательские работы, — дал ей разъяснения доктор Штойбли.
— И они имели на это право?
— Если ходатайствовал лечащий врач и все заинтересованные лица дали свое согласие, то да.
— Но меня никто не спрашивал.
— В этом смысле вы не являетесь заинтересованным лицом. В этом качестве выступают лечащий врач, фармацевтическая фирма, Комиссия по вопросам медицинской этики и пациент. В данном случае опекунский совет.
— И все дали согласие?
— Очевидно. Эльвира Зенн покачала головой.
— Я думала, это неизлечимо.
— Так оно и есть. По крайней мере, на сегодняшний день.
— И Кони, возможно, будет первым, кого они вылечат?
— В лучшем случае он внесет свой научный вклад в дело изучения болезни Альцгеймера.
— Не зная этого?
— Не имея ни малейшего представления.
Единственным событием в эти дни в гостевом домике стал приход Томаса Коха. Загорелый и полный энергии, он неожиданно вырос в дверях и потребовал, чтобы его впустили. Сестра Ирма, никогда не видевшая его прежде, допустила ошибку, спросив его, кто он такой и что ему здесь надо. А он в свою очередь тоже не сдержался и рявкнул на нее:
— Не ваше собачье дело! Пропустите меня!
Доктор Кундерт, услышав громкий спор в дверях, спас ситуацию.
Через несколько минут Томас, раздраженный, вошел в комнату, где лежала его невестка. Ее вид — хорошенькая женщина, готовящаяся стать матерью его первого внука, — мгновенно укротил его. Вместо того чтобы жаловаться на прием, устроенный ему сестрой Ирмой, чего ему так хотелось, он произнес:
— Надеюсь, скоро тебе станет лучше.
— Я тоже надеюсь, — вздохнула Симона. — Ну, как там было?
— Где?
— Не знаю. Там, где ты только что был. Томас Кох мгновение помолчал.
— На Ямайке.
— Может, ты слишком много разъезжаешь?
— То есть как?
— Ну, раз ты так долго думаешь, где ты только что был.
— Это все возраст. — Он засмеялся громче, чем нужно, и сел на стул рядом с ее кроватью. И тут же стал серьезным. По-отечески взял ее руку.
— Урс сознался мне, что ты спишь здесь не только из-за своих проблем с беременностью.
Симона ничего не ответила.