Смайлик на асфальте
Шрифт:
И сколько нынче подают в «Кемпински»? Артём протянул пятисотку.
– Мерси, месье.
Лицо официанта осталось непроницаемым, но презрительно дрогнувшая губа была красноречивее слов.
Марина появилась лишь тогда, когда за официантом захлопнулась дверь. На ней была надета пурпурная туника. Макияж она смыла. Теперь вблизи он мог спокойно рассмотреть ее. Веки слегка припухли и покраснели – то ли плакала, то ли не выспалась – поэтому и надела черные очки.
Не садясь за стол, она опустошила протянутый бокал – четвертый за вечер – и посмотрела на Артёма. Раньше у нее не было такого взгляда – отчаянного, полного безнадеги.
– Почему ты тогда не поехал во Францию?
Артём нахмурился.
– Марина, зачем сейчас начинать этот разговор. Все было сказано пять лет назад. Ты же знаешь, я не мог никуда ехать.
– Ты был нужен мне.
– Здесь я тоже был необходим.
– Любовь нужна живым, а не мертвым.
Последние слова она произнесла так тихо, что он начала сомневаться, а не послышалось ли это ему.
Вдруг она бросилась к Артёму на шею, ища его губы. Он попытался увернуться от поцелуя.
– Марина…
– К черту все!
Она резко дернула пряжку его ремня, начиная расстегивать. Он перехватил ее руки.
– Давай не будет создавать проблемы. Не нужно ворошить то, что давно закончилось.
– Если для тебя это так важно – я свободна! – почти зло выкрикнула она. – Мне сейчас плохо, пойми, мне просто нужно это!
То, что происходило в спальне дальше, любовью назвать было никак нельзя. Был только секс. Исступленный, жесткий, без нежности и ласки.
Наверное, он так и не заснул. Лежал, глядя то в окно, где занимался розоватый рассвет, то на портрет Павла. Император, поджав губы, чтобы не рассмеяться, взирал со стены на смятые простыни.
И для чего она покрасилась в черный?
Артём усмехнулся про себя. «Это тот вопрос, который тебя беспокоит больше всего? – спросил он себя. – Лучше подумай, что сейчас было. Марина сказала, что свободна. Ушла от мужа? Или он ее бросил?» Артём погладил разметавшиеся по подушке черные волосы. А если их встреча не случайна? Может, дальше…
Он вдруг разозлился: размечтался! Не будет никаких «может» и «дальше»! И в то же время он надеялся. Ох, как надеялся.
Смартфон показывал половину шестого. Артём осторожно выбрался из постели и направился в душ. Оделся, стараясь не шуметь. С сомнением посмотрел на спящую Марину, раздумывая, будить или нет, и решил, что не стоит. На листке бумаги с фирменным логотипом отеля черкнул номер телефона – на случай, если она захочет встретиться. Поразмыслил пару секунд о том, что бы еще добавить, но ничего, кроме банального «обязательно позвони» в голову не пришло.
В приоткрытое окно гостиной тянуло свежим, по-утреннему прохладным воздухом. На столе стоял ужин, к которому они вчера так и не притронулись.
Домой Артём уже не успевал – экскурсия сегодня была ранней. Времени оставалось лишь на то, чтобы по-быстрому заскочить в отельный бар выпить кофе. Лишившись еще одной пятисотрублевой купюры, он направился к выходу.
– Удачного дня, – догнал сзади голос портье.
– О Петербурге ходит много легенд. С первых дней своего существования он окутан тайной, его по праву считают самым мистическим городом России, а городские достопримечательности служат источником мифов и легенд. С одной из них мы сейчас и познакомимся. Это Семимостье, которое образовано пересечением каналов Крюкова и Грибоедова. Место названо так потому, что отсюда действительно можно увидеть семь мостов: Кашин, Смежный, Пикалов, Ново-Никольский, Старо-Никольский, Могилевский и Красногвардейский. В древних верованиях и мировых религиях число семь считалось особенно важным, даже магическим: семь дней недели, семь цветов радуги, семь нот, семь планет септенера. А также семь дней творения в Ветхом Завете, семь небес в Исламе, под смоковницей с семью плодами медитировал Будда. Вспомните сказки. В их названиях также встречается семерка: «Волк и семеро козлят», «Белоснежка и семь гномов». Семерка всегда считалась счастливым числом. Числом совершенства и гармонии. И наши семь мостов обладают удивительной способностью исполнять желания. По крайней мере, так утверждают городские легенды. Если загадать желание, предварительно сосчитав все семь мостов, то оно непременно сбудется. А чтобы желание сбылось гарантированно, загадать его следует седьмого июля в семь часов утра, то есть уже совсем скоро. Сейчас на часах без пятнадцати семь, у вас есть время, чтобы осмотреться и выбрать наилучшее место, откуда видны все семь мостов.
Артём закончил вступление. Группа сегодня подобралась большая – седьмого июля всегда так. Молодые пары – наверняка студенты. С этими понятно, у них вся жизнь впереди. Но больше половины экскурсантов были пенсионерами. О чем можно мечтать, когда тебе за семьдесят?
– А я слышал, что желание нужно загадывать не в семь утра, а в семь вечера, – скрипучий, старческий голос прервал его размышления.
– Семь часов бывает один раз в сутки. Семь вечера – это придумка экскурсоводов, которые хотят поспать утром подольше, – ответил Артём.
Все заулыбались, а пенсионер поднял вверх большой палец, показывая, что удовлетворен ответом.
Артём отошел в сторону и облокотился на чугунную ограду набережной между Пикаловым и Старо-Никольским мостами. Потеплело. Из-за густых облаков наконец-то выглянуло солнце и позолотило купола Никольского собора. Еще полчаса назад казалось, что день будет хмурым.
Вспомнилась Марина, вернее, она и не выходила из головы. Жаркое ночное дыхание, густой, дурманящий аромат ее духов, переплетение тел в темноте. Нет, между ними не вспыхнуло старое чувство, по крайней мере, с ее стороны. Но помечтать-то он мог.
Людей на набережных и мостах набралось изрядно. К Старо-Никольскому мосту по Крюкову каналу приближался речной трамвайчик – сегодня они тоже начинали рано. Открытая палуба была заполнена под завязку.
Часы показывали без трех минут семь.
У молодых людей, остановившихся по соседству с Артёмом, на лице застыло мечтательное, почти блаженное выражение. Некоторые даже зажмурились, как будто загадываемое желание требовало от них максимум душевных усилий.
«А я что, рыжий что ли? Раз уж я здесь», – подумал Артём. Он повернулся лицом к мостам, быстро сосчитал до семи и произнес про себя несколько слов.
В этот момент трамвайчик скрылся под Старо-Никольским мостом, а когда показался с другой стороны, по мосту пронесся истошный женский визг. Зацепившись длинным шарфом за какую-то деталь кораблика, рядом с его бортом в поде трепыхалось женское тело. Вернее, в воде была только его нижняя половина, а верхняя с туго затянутом на шее шарфом билась в агонии.
Надо срочно уводить туристов!
Быстро, как только мог, Артём собрал свою группу и, отвлекая разговорами, повел к Никольскому собору.
– Что там случилось? Что там? – на все голоса спрашивали его.
– Несчастный случай. Кто-то был неосторожен и упал в канал.
– Ой! – ахали туристы. – Как же так? Но ведь спасут?
– Спасут, на трамвайчиках есть спасатели, а нас ждет Никольский морской собор.
Артём старался, чтобы его голос звучал уверенно и бодро, но получалось не очень.
Экскурсию он, конечно же, скомкал. Останавливался, теряя мысль, на вопросы отвечал невпопад, поэтому и закруглился пораньше. Он уже хотел вернуться на мост, но к нему подошла пожилая пара из Франции.