Смайлик на асфальте
Шрифт:
– Ну, как пожелаешь.
Брагин не торопил друга, понимал, что Михаилу нужно время прийти в себя. А тот, отфыркиваясь и обжигаясь, шумно выхлебал полную кружку чая и тут же заварил вторую.
– Ух, полегчало, – выдохнул он. – Теперь можно и к делу. Бумаги я пока не писал, но тебе ведь они и не нужны. Итак, по существу.
Судя по всему, девушка вела нормальный образ жизни. Для своих двадцати пяти была абсолютно здоровой, питалась правильно, следила за собой. В желудке нашлись остатки легкого ужина – зелень, овощи, рыба. Где-то около полуночи она выпила полстакана пива, в котором нашлись следы препарата –
– Единственный след, заметь, – Михаил многозначительно поднял брови.
– То есть наркоманкой она не была?
Фишман уверенно покачал головой.
– Никоим образом. И, кстати, никаких следов в организме другой дряни. Даже никотина. Правильное питание и героин? Не вяжется.
– Решила попробовать… – пожал плечами Брагин.
– И начала с героина? И сразу передоз? И никого рядом из опытных?
Умные глаза Фишмана смотрели скептически.
– Да, странно.
– Это нам с тобой странно, а ему все «кристально ясно», – вздохнув, передразнил следователя судмедэксперт.
Следов насилия на теле девушки Фишман не обнаружил, если, конечно, не считать насилием над организмом туго затянутый корсет. Сексуального контакта тоже не было. На первый взгляд все выглядело так, будто она внезапно решила покончить с собой.
– Только, поверь мне, такие ухоженные девицы не кончают с собой. Не для этого они холят свое тело, чтобы вскорости с ним расстаться. На ногтях свежий маникюр, кожа ухоженная. Я достаточно видел суицидников после длительной депрессии или тех, кто сидел на «колесах», какой там маникюр – все ногти обкусаны до мяса. Тебе бы поговорить с кем-то, кто ее хорошо знал, – закончил судмедэксперт.
– А если это не самоубийство… – начал Брагин.
– Тогда ее убил тот, кого она знала, либо кто-то, кто не вызвал у нее подозрений, – подхватил мысль подполковника Фишман. – Он угостил ее пивом, подмешав туда препарат. Она стала заторможенной, невнимательной, сонливой, и он повел ее на скамейку. Если кто спрашивал, что с девушкой, говорил, что хлебнула лишку. Затем дождался, пока люди начнут расходиться, и сделал укол. Да, на шприце только ее отпечатки, но ведь он мог надеть перчатки. Да и отпечатки такие, что ей самой было бы трудно удержать шприц. Сама бы она держала его иначе. И направление прокола тоже странное. Возможное, но странное. Делала бы сама, игла, скорее всего, вошла бы под другим углом.
Фишман снял очки и начал протирать стекла полой рубашки.
– Впрочем, может, все это – мои старческие фантазии, – заметил он, вновь водрузив очки на массивную переносицу, – и прав как раз молодой да эффективный, а мы с тобой ни черта не понимаем в современной молодежи.
3
– Артём!
Он оглянулся. Ни одного знакомого лица в лобби отеля не было. «Наверняка послышалось», – решил он и зашагал к выходу. Он не любил бывать в дорогих отелях – чувствовал себя там не в своей тарелке. Все, начиная от вышколенного швейцара и заканчивая высшим менеджментом, посматривали на него косо, словно на замарашку на королевском балу. Впрочем, он и сам ощущал себя здесь чужаком. Роскошь, пафосность, неспешная основательность, свойственные именитым гостиницам, были для него атрибутами другой жизни или другого мира. И дела с подобными заведениями он старался вести через электронную почту и прочие удаленные сервисы, встречая клиентов на улице, перед входом. Но иногда, как сегодня, ситуация требовала личного присутствия.
– Артём, Зуб, да подожди же!
Старое студенческое прозвище, образованное от фамилии Зубарев, прозвучало под стеклянной крышей «Кемпински» совсем уж неуместно.
К Артёму направлялась незнакомка. Летний костюм цвета слоновой кости выглядел простовато, да только он знал цену этой простоте. Со светлым костюмом контрастировала темная блузка в цвет распущенных по плечам волос и черные лодочки. Лицо незнакомки закрывали большие солнцезащитные очки. Остававшиеся на виду губы и аккуратный носик, к которым вполне мог приложить скальпель пластический хирург, не вызывали в памяти никаких ассоциаций – клиентку с такой внешностью он бы наверняка запомнил. И, тем не менее, красавица направлялась именно к нему.
– Привет, Зуб! – сказала незнакомка и сняла очки.
– Марина! – ахнул он.
– Собственной персоной, – улыбнулась та. – Неужели так сильно изменилась?
– Ну… – замялся Артём.
Вот что тут можно сказать? Скажешь, что похорошела – получится, в студенческие годы была дурнушкой. Совсем не изменилась – значит, все те тысячи евро, что ушли на оплату косметологов и хирургов, выкинуты псу под хвост.
– Волосы покрасила, – нашелся он, наконец. – Раньше ты не была брюнеткой.
Все-таки за пять лет, что они не виделись, Марина действительно стала другой. Она стала ярче, эффектнее, настоящая светская львица. Впрочем, все светские львицы выглядят так, словно их скроили по одному лекалу.
– Ты здесь остановилась?
– Да, я всегда останавливаюсь в «Кемпински», когда приезжаю в Питер.
«Могла бы позвонить», – чуть не вырвалось у него.
Нет, не могла. Не звонят бывшему, устроив свою личную жизнь. О том, что Марина удачно вышла замуж, он слышал. Краем уха, вскользь. Друзья в его присутствии старались не распространяться о ее жизни.
– Ты торопишься? У тебя дела?
– Были дела, но теперь я совершенно свободен, – сказал он с некоторой долей злорадности.
Посмотрим, как она будет выкручиваться – сама ведь его остановила, могла просто пройти мимо. Но Марина, как ни в чем не бывало, направилась к плюшевым креслам. Заметила, что Артём в нерешительности стоит на месте, и поманила за собой.
Официант возник сразу, как только они присели за столик.
– Ты за рулем?
Артём отрицательно покачал головой.
– Тогда нам…
Дальше последовало что-то очень сложное на испанском, но официант понимающе кивнул. На его лице даже проскользнуло нечто похожее на уважение.
– Чем занимаешься? – поинтересовалась Марина, когда они остались одни.
Про личную жизнь она спрашивать не стала, кольца на правой руке нет – и так все понятно. Хотя, что понятно? Сейчас отсутствие кольца ничего не значит.
– Ничем особо интересным, – усмехнулся Артём.
– И все же?
«Пять лет не виделись. Если так интересно как я живу, могла бы и позвонить».