Смелая принцесса. Холодный принц
Шрифт:
– Атар тебя убьёт, – заключаю я, немного отойдя от шока, продлившегося несколько минут.
Лорд лед Ароуз ползёт по голубому ковру, устилающему кабинет императрицы, и целует расшитый оленями подол платья Наденьки. Очень, кхм, зимняя картина?
– Нет, – качаю головой, наблюдая, как Надя отшатывается, а взрослый ледяной дракон, пример отмороженности и самомнения, упорно движется за ней, сбивая за собой ковровое покрытие и нисколько не беспокоясь о том, что выглядит неподобающе. – Сначала он убьёт его, а потом куда-нибудь
Надя в ужасе вскрикивает и отпихивает мужчину носком испачканной белой туфельки. Когда-то давно она заявила, что белая обувь – это не практично, а я склонялась к тому, что подруга просто не умеет её носить. По-прежнему придерживаюсь того же мнения, хотя и надарила ей красных туфель. На высоком каблуке, так как из-за своего роста она невероятно переживает.
Гербер лед Ароуз всё следует за ней. Ох, что я его супруге скажу, когда домой притащу?! Тётя Марибель – огненная, она меня после таких новостей заживо съест и не подавится…
Вдруг Наденька прекращает отступление, позволяя дракону себя настичь. Первый министр Ледяной империи обнимает её ноги и утыкается туда, где под бледно-золотистой юбкой прячутся Надины коленки.
– В башню. Самую высокую и недоступную, – выдыхаю я, никак не способная вписать происходящее в рамки действительности.
– Думаешь, правда, убьёт? – спрашивает подруга с надеждой, хлопая своими абсолютно невинными в этот момент карими глазками.
Я окидываю Надю и блаженно стонущего ей в юбку министра выразительным взглядом и без сомнений заключаю:
– Если бы вошёл прямо сейчас, заморозил на месте.
Надя хмыкает, как будто всерьёз размышляя о том, чтобы позволить Атару увидеть их в таком положении.
– Слушай, а давай ты Атара позовёшь, а я ему ещё немножко зелья подолью и флакончик спрячу…
Мне вновь требуется несколько минут, чтобы осмыслить сказанное подругой. Просто… я всегда знала, что Надя меня ещё удивит, да и на отборе она милосердием по отношению к страдавшему принцу не отличалась, но…
– Ты же говорила, что хочешь стать хорошей императрицей, – напоминаю я, следя за выражением личика Надежды. Она хмурит брови и мрачно выдаёт:
– Достал.
И так много в этом слове, что во мне мгновенно просыпается то, что Надя величает женской солидарностью.
– Сильно? – сочувственно спрашиваю я, а сама медленно двигаюсь по комнате, пока подолом тяжелого платья не скрываю выпавший в процессе Надиной беготни от лорда флакончик с зельем.
Вместо ответа Надя отпихивает от себя дракона, что попытался запустить руки ей под юбку, и даже пинает его слегка. Кажется, моё драконье пламя в её жилах на неё плохо влияет: временами она ведёт себя, как злая суровая драконесса.
– Ясненько, – протягиваю я. Когда восемь лет дружишь с девушкой с Земли, невольно перенимаешь ряд её привычек и словечек. – Но убивать нельзя.
– Почему?
– Потому что ты добрая императрица.
Она печально вздыхает, когда Гербер, поднявшись на ослабевшие из-за зелья ноги, приближается к ней, и, выхватив свод законов Ледяной империи из книжного шкафа у себя за спиной, бьёт дракона по голове. Лорд падает к её ногам, но уже не в романтичном смысле.
Я перевожу поражённый взгляд с лучшей подруги на мужа тёти Марибель и обратно. Так что я тётушке скажу?!
– А мягче нельзя было? – спрашиваю я. Нет, для дракона такой удар мелочь, даже шишки по пробуждении не останется, но она же менталистка, могла и иначе вырубить. Сколько раз за эти годы Надя мне внушала не спать, когда я вскармливала Риан, или наоборот заставляла спать, или отправляла работать…
– На мне гематитовые браслеты. Снимешь? – спрашивает она, отойдя от шкафа, и я замечаю на её запястьях браслеты с чёрными камнями, не позволяющими использовать магию. От одного только вида их морщусь, до того они мерзкие, но это объясняет то, почему магией подруга не воспользовалась. Если эта гадость оказывается на руках, то их носитель не способен избавиться от них самостоятельно: снять может лишь кто-то другой.
Я чуть отступаю назад, чтобы поднять с пола флакон с явно приворотным зельем. Уж в чём я не сомневаюсь, так это в том, что за годы брака Марибель и Гербер полюбили друг друга довольно сильно. Да и изменять у таких взрослых высокопоставленных драконов не в почёте.
– Ты опять допустила ошибку, верно?
Надя раздражённо трёт виски и садится прямо на рабочий стол, по соседству с кучей бумажек. Я угадала.
– Я спешила, – поясняет она. – Атар хотел поговорить о чём-то важном, а у меня столько дел, что было не до этого, вот я и…
– А мне кажется, что ты просто не хочешь с ним говорить, – я кладу флакон к себе в декольте, от Нади подальше, и достаю из стеклянного шкафа бутылку вина и бокалы.
– Не будем об этом! – судя по реакции Нади, я снова права. Однако годы добавляют немного мудрости, особенно годы материнства, потому возвращаюсь к первоначальной теме:
– Так каким должно было быть зелье? Что ты вообще тут делала?
– Дурманящим, – Надя пытается отказаться от бокала. – У меня работы выше крыши!
Небо за окном уже давно синее-пресинее. Зима в Ледяной империи невероятно красива: хотя и становится холоднее обычного, зато как сияет снег в звёздном свете!
– Если твоя работа предполагает драконье убийство, то лучше пей! – я всё же всовываю в её пальцы бокал с вином.
– Да не хотела я его убивать! Просто заставить уволиться, – она делает глоток. Я снимаю с неё гематитовые браслеты и откладываю их на стол.
– По-моему, тебе нужно отдохнуть. Ты какая-то кровожадная стала, – заключаю, чокнувшись с ней бокалами. Мы пьём, и подруга допивает свой бокал до дна.