Смена караула
Шрифт:
И прискакал странный ПТИЦ. Раньше такого он не видел. ПТИЦ попрыгал-попрыгал… И напрыгал единственно верное решение! Надо купить настоящий велик! Молоточки в голове заработали. Два весёлых кузнеца весело били по наковальне:
– Накормить бы себя шоколадом,
Повышающим живость ума…
Вот сижу и давлюсь лимонадом….
– Даже Птица умнее меня.
Аркадий оглянулся и сел беспомощно на пенёк.
Он назанимал денег и помчался на рынок за великом. Вернулся домой уже за полночь. На своём железном коне – всё никак не мог накататься. Стёр с непривычки всю задницу по самые уши. Шутка ли – со школьных лет не сидел в седле.
Утром было совсем не разогнуться: всё тело болело будто его переехало бульдозером, причём несколько
А вообще, забавно просматривать вечером новости и катать по столу искусно выполненную каким-то китайским мастером модель велосипеда… поглядывая краем глаза на балкон, где в полной боевой готовности тебя ждёт настоящий железный конь.
03 июля 2021 год
О пользе цитрусовых
Пенсионер Иван Фёдорович Спицын проснулся в тревожном расположении духа. С чётким осознанием того, что ни сегодня-завтра он умрёт. И если это случится дома, то вероятно, его найдут не сразу, а как показывают в криминальных передачах, только когда соседи почувствуют характерный запах. От этого ему стало ещё тоскливей. Противно было даже думать об этом! И он в сердцах сплюнул. И что ещё хуже – хоронить его будет некому. Родных у него не осталось. Ну есть, конечно, родственнички…но живут они в другом городе. Да и отношений он с ними не поддерживал. Может, они о его существовании и не помнят вовсе. Друзей Иван Фёдорович тоже не нажил. Были пара-тройка старых знакомых, но те вряд ли всё бросят и примчатся проводить его в последний путь. Так что перспектива, мягко скажем, его ожидала не завидная.
Да что и говорить – даже болезней, по праву положенных ему в силу возраста, и тех не нажил. Ни на что особо не жаловался, ничего не ныло, не болело, и отсутствием аппетита не страдал. Увлёкся вот на старости лет чтением. Добрая половина пенсии уходила на книги. Закупался он на книжных развалах, ибо выбор там был на много шире, нежели в книжных магазинах. Предпочитал всё больше научно-популярную литературу. Он оглядел стопки книг, стоящие прямо на полу вдоль стен. Они были расположены не абы как, а согласно тематике, в алфавитном порядке. Не всё успел прочитать, – подумал он с сожалением, – кому это всё достанется? Ведь на помойку снесут…
Иван Фёдорович выглянул в окно. День обещал быть просто сказочным. Начало октября, а небо ясное, ярко светит солнышко, и ветра нет. Он быстро собрался, взял с собой немного белого хлеба и отправился в парк кормить на пруду уток. В последнее время он часто так делал, когда на душе было неспокойно. Покормит-покормит уточек, и жизнь сама собой налаживается.
На обратном пути Иван Фёдорович зашёл в магазин и купил пару сочных апельсинов. Ну вот захотелось ему вдруг апельсинчиков…
Вот идёт Иван Фёдорович в своём светлом бежевом плаще, в руке пакетик с двумя ярко-оранжевыми апельсинами, под ногами шуршат жёлтые листья, солнце слепит глаза, и где-то скрипят качели… Заходит он в свой старый двор, а фасады-то тоже под цвет осени – грязно-жёлтые, и деревья такие же… И тут воздух становится прозрачным-прозрачным, лёгким-прелёгким. Иван Фёдорович в нерешительности останавливается. Его пугает эта чудовищная ясность и очевидность. Его тело слабеет и становится всё более прозрачным. Он прижимается спиной к стене дома, делает несколько глубоких вдохов, но это не помогает. Тело продолжает слабеть, а голова напротив – всё более тяжелеет, наливается. Он больше не может под её тяжестью держаться на ногах и медленно начинает оседать по стене на асфальт. Неужели инсульт…но боли-то нет…как же так? Иван Фёдорович сидит на асфальте и беспомощно озирается по сторонам, ища помощи. Чуть в стороне валяется пакет с апельсинами. Один из фруктов медленно выкатывается на асфальт. Страха нет. Скорее какое-то щемяще-унылое чувство досады: ну как же так? В двух шагах от дома…очень не хочется на виду у всех…во дворе…унизительно-то как…
Он пытается встать, но тут же опять садится. Становится на четвереньки и пытается ползти, но голова стала такой тяжёлой, что руки уже не держат. Он чувствует, что в ней что-то растёт. Ну точно, инсульт, – проносится мысль. Ему кажется, что его лоб удлиняется вперёд и загибается под своей тяжестью к земле. Он закатывает глаза кверху и видит его. Видит, как растёт его собственный лоб и будто стекает на асфальт. Кто-то останавливается рядом с ним.
– Эй, любезный! Что с тобой? Перепил что ли? Ох, ни хрена себе! – слышит он испуганный голос незнакомца, – да у тебя же опухоль прямо на глазах растёт!
– Скорую…вызови…те… – еле слышно шепчет Иван Фёдорович. Руки его слабеют окончательно, и он прижимается щекой к холодному асфальту.
Рядом появляется кто-то ещё.
– Да скорая ему уже не поможет! Гляди-ка: у него сейчас эта штука лопнет и всё. Эй, мужик, кажется, тебе хана! Ты сейчас кони двинешь!
– Да заткнись ты, Саня. Выпил, так иди своей дорогой! Тут тебе не цирк! Тут человек умирает!
– Мне же интересно! Никогда такого не видел. Первый раз кто-то на моих глазах подыхает! Прикольно же…
– В комнате с белым потолком, с правом на надежду… – пробуя голос, пропел Иван Фёдорович, когда открыл глаза.
– Виктор Степанович! Спицын очнулся! – закричала женщина в белом халате. Она стояла возле мониторов и с удивлением смотрела на пациента. Спицын попробовал пошевелить руками. Получилось. Значит, не умер. – заключил Иван Фёдорович.
– Что случилось, Людочка? – входя в палату спросил доктор.
– Я пришла показания с приборов снимать, а он вдруг как запоёт! – с укоризной в голосе кивнула медсестра на Спицына.
– Ну надо же. Вот те-на! – склоняясь над Иваном Фёдоровичем проговорил врач, – Иван Фёдорович, вы меня видите? – поводил он руками над лицом Спицына.
– А вы меня? – съехидничал лежащий.
– Ну… Раз есть чувство юмора, то всё не так безнадёжно. Ох, и напугали вы нас, да что нас – всю медицинскую общественность на уши поставили! Вы у нас – феномен! Вы что-нибудь помните?
Спицын попытался приподняться, но не смог оторвать голову от подушки и беспомощно рухнул обратно.
– Ой! Что вы, что вы! Лежите, не шевелитесь. Вы ещё очень слабы. Как бы вам сказать… С вами произошли некоторые физические и физиологические метаморфозы. Подождите, я сейчас. – сказал доктор и выбежал из палаты. Через мгновение прибежал с видеокамерой и небольшим зеркалом. – Людочка, снимайте, – протянул он камеру медсестре, а сам поднёс зеркало к лицу пациента, – сами зеркало сможете удержать? Ну вот и славно.
Иван Фёдорович поднёс зеркальце к лицу и надолго замолчал, разглядывая себя с разных ракурсов.
– Доктор, что это со мной такое? Что у меня с головой? Это что, опухоль? – сглотнул Спицын.
– Ах, если бы опухоль… То всё бы было понятно. Это никакая не опухоль! В том-то всё и дело! А ведь мы до последнего надеялись…на опухоль. Но увы! – печально вздохнул Виктор Степанович. И повеселев начал:
– Просто произошло, как бы это сказать… Несанкционированное и внезапное увеличение головного мозга! Особенно лобных его долей! И как следствие, рост и вытягивание черепной коробки. У вас внезапно увеличился мозг более чем в два с половиной раза! Такого ещё никто не видел! Случай просто уникальный! Нигде не описанный! Я уже оповестил министерство здравоохранения, вы уж извините. Скоро состоится расширенный консилиум. К нам съезжаются светила медицинской науки со всего мира, а раз вы в сознании, то сможете сами принять в нём участие. И не трогайте, пожалуйста, датчики. Скоро вам их снимут.