Смена климата
Шрифт:
А куда деваться?
— Если тебя «поведет», я возражать не буду. Имей это в виду и сосредоточься на сейфе, ок?
Что за подлость?! Он не раз уже видел настоящую улыбку Ясаки, и она ему не нравилась. Было бы хорошо, если б японец вообще никогда не улыбался. И он ни разу еще не видел, чтоб Турок улыбнулся иначе, чем глазами. До этой минуты. Но сразу захотелось увидеть его улыбку снова.
Кто тут кого, на хрен, зачаровывает?
— Сосредоточусь на сейфе, — пообещал Турок, — спасибо, за обещание. Я ведь правильно понял, что это не угроза?
—
— Тебя трясет, — это было сказано абсолютно серьезно. — Я понял инструкции, внял предупреждениям, теперь ты меня послушай. Во-первых, тебе не нужно будет сбегать с Ясаки, потому что я не захочу тебя убивать. Ты обо многом знаешь больше, чем я, во многом лучше разбираешься, и нет ничего оскорбительного в том, что какое-то время я буду считать тебя абсолютным авторитетом. Это понятно?
— Посмотрим.
— Во-вторых, меня не «поведет». Чем бы ни были твои дайны, они не яд, и не порча, они действуют на то, что уже есть на уме и в сердце, а меня не интересуют дети.
Чего?! Какие, на хрен…
— Я не ребенок!
— Ты так думаешь.
— А ты. Ни хрена. Обо мне. Не знаешь.
Вот только разозлиться сейчас не хватало. Злость — паршивое подспорье в дайнах. Мать его, и на что тут злиться? На то, что Ясаки прав? На то, что Турок ошибается? На то, что хочется, чтобы было наоборот?
— У нас еще будет время на то, чтобы обсудить, что именно я знаю, и к каким выводам пришел. А пока давай ты будешь злиться на то, что сейф закрыт. Это более конструктивно, если я правильно понимаю, как действуют твои дайны.
От злости никакой пользы не было, ни в чем, но… все правильно. Злиться на себя бесполезно, а замок можно победить. Турок может это сделать. И сделает.
— Откроешь его для меня, да? — Заноза вытащил руки из карманов. Как он и боялся, ногти уже превратились в когти, но хотя бы не начали расти.
— Для тебя. Подарок на День рождения.
— Ты знаешь, когда у меня День рождения?
— Нет. Но я же могу сделать подарок загодя.
Это было… чертов турецкий упырь даже не знал, как это было хорошо, то, что он сказал. Так по-дурацки, но так охренительно правильно.
— Открой его, — попросил Заноза, вложив в просьбу всю благодарность к этому непонятному, раздражающему, ни на кого не похожему человеку. Мертвому, да. Но какая, к черту, разница?
Установившаяся связь тоже не походила на обычное воздействие дайнов. То есть… никакой связи не должно было быть. Ответом на чары всегда становились эмоции, Заноза чувствовал их, принимал, использовал, испытывая в ответ схожие чувства, но не забывая о том, что чувства — не его. Сейчас все было не так. Как будто… ничего не изменилось. Та же ровная, насмешливая доброжелательность со стороны Хасана — Заноза не мог чувствовать в ответ ничего похожего, и не чувствовал, не было необходимости разделять свое и чужое — те же интерес, непонимание, любопытство с его стороны. И благодарность. Она тоже была не внове, Турок уже не раз дал повод для благодарности, хоть и не такой как сейчас.
И как это понимать? Дайны не сработали? Но этого быть не могло.
— Пусть Аллах накажет тех, кто дает афат детям, — пробормотал Хасан, возвращаясь к дверям хранилища.
И пока Заноза думал, как же, все-таки, донести мысль о том, что он не ребенок, а еще — о том, что дайны точно должны работать как-то по-другому, замок покладисто защелкал, и тяжелая, в полметра толщиной дверь медленно распахнулась.
Дайны сработали. Это факт.
Но как именно?!
Они не взяли из хранилища ничего, кроме нужных бумаг. Да и те Заноза не нашел бы сам, не смог бы унести. Его мутило, перед глазами плясали мушки, звенело в ушах, он переступил порог хранилища, и ноги подкосились. Попытка ухватиться руками за дверной косяк закончилась бы ожогом, будь он без перчаток. Но даже в перчатках пальцы будто пронзило электрическим током.
Ритуальная магия, суеверия, приметы, любые сказки о мертвецах и нечисти, какие только существовали на земле — все это венаторы использовали для защиты своей сокровищницы. Больные люди с больными фантазиями.
Тихо матерясь, Заноза выполз обратно в серверную, и сразу пришел в норму. А Хасану повезло. Нет, не в том, что он уточнил номера стеллажей и мест на стеллажах, спокойно вошел в хранилище и вернулся со стопкой тонких папок. Повезло ему в том, что Заноза пока слишком хорошо к нему относился, чтобы позавидовать и сказать какую-нибудь гадость.
— Пойдем отсюда, — сказал Хасан.
Надо было убить венаторов, всех пятерых, включая Ирли, который сейчас отсылал на главный пост сигнал о том, что дежурство идет штатным порядком. Не хотелось. Да и ладно, их свои убьют за сотрудничество с вампирами.
Заноза закрыл дверь хранилища. Прилепил на замок все свои запасы взрывчатки, воткнул взрыватель и понял, что вопросов от Хасана не дождется.
— Огнеметы, — объяснил он.
— Радикально.
— Это научит их хранить информацию в электронном виде.
— Кровь хранилась там же, — сообщил Заноза, пока шли обратно по выкопанному им тоннелю. — Сгорела вместе со всем остальным.
— А в этих папках личные дела ординариев. Ты решил извести «Мюррей» целиком?
— Конечно! Когда Рейвен узнает, что у венаторов больше нет его крови, он будет рад заняться ими.
— Переворот отменяется?
— А то ты не рад?
— Я за стабильность, — согласился Хасан. — Перевороты создают слишком много проблем.
В одной только Турции за вторую половину века их случилось столько, что он начал уставать. А «Турецкой крепости», в силу специфики деятельности, приходилось участвовать в сотнях переворотов в самых разных государствах и государствишках, так что хотелось уберечь от этого хотя бы Англию, если не всю Британию. Последние два десятилетия и здесь выдались неспокойными.