Смерч войны
Шрифт:
Сорокадевятилетний Шарль де Голль, самый молодой генерал французской армии, 18 мая нанес контрудар на Лаон, но немцы его оттеснили. 21 мая британская 50-я дивизия и 1-я танковая бригада попытались прорвать немецкий «серп» южнее Арраса, чтобы воссоединиться с французскими силами на юге. В случае успеха британцы могли изолировать Гудериана и Рейнгардта. Однако они ничего не добились, натолкнувшись на 7-ю танковую дивизию генерал-майора Роммеля и огонь 88-мм зенитной артиллерии. Роммель прославился в сражении при Капоретто в 1917 году, когда он, еще даже не капитан, взял в плен девять тысяч итальянцев и захватил восемьдесят одно орудие. С 1929 года он преподавал в пехотном училище в Дрездене и писал учебники по тактике, в 1938 году был начальником военной академии, а потом командовал личной охраной Гитлера. Роммель всегда полагался на жесткие наступательные действия, хорошо понимал тактику блицкрига и умел точно рассчитать время атаки.
Французы распределили свою «броню» по трем бронетанковым кавалерийским дивизиям, трем тяжелым танковым дивизиям (вначале резервным) и более сорока отдельным танковым батальонам, поддерживавшим пехоту. (Кроме кавалерийского корпуса генерала Рене Приу, французские моторизованные формирования никогда не вступали во взаимодействие [93] .) Не сумев прорваться на юг, британские экспедиционные силы и французская 1-я армия отошли в направлении к Дюнкерку. Гастон Бийот 21 мая погиб в автомобильной катастрофе. Несчастный случай тяжело отразился на моральном состоянии французского главного командования, которое так и не избавилось от комплекса «роковой судьбы» после поражения Корапа при Седане [94] . На следующий день, 22 мая, британские ВВС лишились Мервиля, последнего аэродрома во Франции, и теперь британская авиация должна была лететь к союзническим армиям через Ла-Манш, что существенно ограничивало время для боев с люфтваффе.
93
ed. Parrish, Simon & Schuster, p. 202.
94
Beaufre, 1940, p. 215.
За неделю до эвакуации из Дюнкерка, которая началась 26 мая, в Англию были отправлены 27 936 человек, без которых экспедиционные силы могли вполне обойтись. Операцию организовал подполковник лорд Бриджман из стрелковой бригады на континенте и вице-адмирал Бертрам Рамсей, командующий в Дувре [95] . Уехали на родину картографы, пекари, железнодорожники и «другие нахлебники», как не очень тактично называл их Бриджман, — явный признак того, что обстановка накалялась. И действительно: 24 мая группа армий «А» и группа армий «Б» соединились и начали загонять союзников в быстро сокращающийся французско-бельгийский угол между Гравелином, Брюгге и Дуэ.
95
Max Hastings, Night and Day, 18/1/2004, p. 14.
Затем произошло невероятное. Когда танки Клейста находились в восемнадцати милях от Дюнкерка, намного ближе к городу, чем войска союзников, они получили приказ Гитлера прекратить дальнейшее продвижение вопреки указаниям главнокомандующего вермахта Браухича взять порт. Распоряжением фюрера запрещалось переходить за линию Лене — Бетюн — Сент-Омер — Гравелин [96] . По причинам, которые до сих пор дискутируются историками, Гитлер своим «стоп-приказом» поддержал просьбу Рундштедта остановить танки Клейста 24 мая на передовой линии и не пускать их в «котел» [97] . Испытывая досаду и раздражение, командующие Клейст и Гудериан приостановили операцию coup de grace (последнего смертельного удара), которая могла бы ликвидировать всю северную группировку противника, а вместо этого союзники получили сорок восемь часов передышки, используя их для усиления обороны по периметру «котла» и эвакуации войск с пляжей Дюнкерка. Генерал Вильгельм фон Тома из ОКХ, чьи танки подошли почти к Брюгге, мог видеть Дюнкерк, и он забросал ОКХ радиограммами, требуя пустить танки вперед, но получал отказы. «Бесполезно говорить с болваном, — сказал он впоследствии о Гитлере (естественно, когда фюрер уже был гарантированно мертв). — Гитлер испортил нам победу» [98] . «Чудесное избавление» от неминуемой гибели в Дюнкерке, о чем заявлял Черчилль, принесли британцам не только Горт и Рамсей, но и Рундштедт с Гитлером. Дюнкерк — лишь одна из многочисленных роковых ошибок Гитлера, приведших в итоге к поражению Германии во Второй мировой войне.
96
Mellenthin, Panzer Battles, p. 18.
97
Kershaw, Hitler: Nemesis, pp. 295—296.
98
Liddell Hart, Other Side, p. 139.
«Должен сказать, — вспоминал впоследствии Клейст, — англичане смогли вырваться из ловушки в Дюнкерке, которую мы им приготовили, только благодаря Гитлеру. Между Аррасом и Дюнкерком пролегает канал. Я уже миновал этот канал, и мои войска заняли высоты, довлеющие над Фландрией. Моя танковая группа полностью контролировала Дюнкерк и весь район, в котором как в западне оказались британцы. Англичане не смогли бы пробиться в Дюнкерк, поскольку я перерезал им все пути. И тогда Гитлер лично приказал, чтобы я отвел войска с этих высот» [99] .
99
Goldensohn, Nuremberg Interviews, p. 342.
Клейст недооценивал роль Рундштедта в принятии решения. Однако на Гитлера, стремившегося присвоить лавры победы, конечно, легла ответственность и за то, что он не позволил Клейсту разгромить экспедиционные силы вне Дюнкерка. Через несколько дней Клейст встретил Гитлера на аэродроме в Камбре и, набравшись храбрости, сказал фюреру, что они упустили возможность уничтожить противника в Дюнкерке. Фюрер ответил: «Может быть. Но я не хотел посылать танки во фландрские болота, а британцы все равно не вернутся воевать» [100] . В другой раз Гитлер сослался на технические неполадки и необходимость готовиться к наступлению против остальных французских войск.
100
Liddell Hart, Other Side, p. 140.
Пролетая над Дюнкерком в сентябре 1944 года, Черчилль сказал Андре де Старку, личному секретарю принца-регента Бельгии: «Мне никогда не понять, почему немцы не добили британскую армию в Дюнкерке» [101] . Одна из причин может заключаться в том, что к утру 24 мая бои беспрерывно шли уже почти две недели, и Гитлер, помня окопы Первой мировой войны, хорошо знал, как это тяжело для солдат. Требовалось время на то, чтобы подтянуть пехоту. После Седана танки в кратчайший срок прошли немыслимое расстояние. Франц Гальдер писал в дневнике: «Фюрер ужасно нервничает, боится рисковать». Слишком многое достигнуто, и нельзя подвергать себя опасности в последний момент оказаться в западне у союзников. Южнее Соммы и Эны все еще стояли французские войска и резервы. Уличные бои в Варшаве показали уязвимость танков в городских кварталах. Кроме того, Герман Геринг клятвенно обещал, что люфтваффе уничтожат «котел», предоставив вермахту лишь «зачистить» территорию. «Он не доверял своим генералам, — вспоминал впоследствии заместитель Йодля генерал Вальтер Варлимонт. — Он воспрепятствовал выполнению главной задачи всей кампании — невзирая на все другие обстоятельства, взять и закрыть побережье Ла-Манша. Он побоялся, что на глиняной равнине Фландрии с ее многочисленными реками и каналами… как подсказывали воспоминания о Первой мировой войне, танковые дивизии могут понести тяжелые потери. Гитлер не стал развивать очевидные успехи первой очереди кампании и вместо этого предпринял шаги по исполнению второй очереди, прежде чем завершить первую» [102] . Сам Рундштедт, которому приписывают инициирование приказа о приостановке наступления на Дюнкерк, полностью отрицал свою причастность. «Если бы все шло по моему плану, — вспоминал он, — то англичане не сбежали бы так легко из Дюнкерка. Но мои руки были связаны прямыми указаниями Гитлера. Когда англичане карабкались на свои суда, меня вынудили находиться вдали от порта, в беспомощном состоянии, не давая права сдвинуться с места. Я предлагал верховному главнокомандованию незамедлительно отправить в город пять танковых дивизий и сокрушить уходящих англичан. Но я получил от фюрера четкий приказ не атаковать ни при каких обстоятельствах, и мне было недвусмысленно запрещено продвигать мои войска ближе десяти километров от Дюнкерка… Этот грубейший просчет произошел в результате неверных представлений Гитлера о военном руководстве» [103] .
101
Finest Hour, No. 136, Autumn 2006, p. 51.
102
Holmes, World at Warypp. 107-108.
103
ed. Barnett, Hitler's Generals, p. 191.
Заявление Рундштедта несерьезно. Гитлер отдал приказ на совещании в штабе группы армий «А» во дворце Мезон-Блерон в Шарлевиль-Мезьере лишь после того, как Рундштедт сказал, что хотел бы приберечь танки для наступления на юг, на Бордо, где, по его мнению, британцы скоро откроют второй фронт, а бесчисленные каналы во Фландрии в любом случае труднопроходимы для танков. Фюрер всего лишь дал свое согласие, хотя, как потом заметил его адъютант в люфтваффе Николаус фон Белов, «британцам было наплевать на его широкий жест» [104] .
104
Below, At Hitler's Side, p. 61.
Несерьезной можно считать и другую версию, по которой Гитлер якобы не хотел уничтожать экспедиционные силы, надеясь на достижение мира с Британией. Во-первых, в этом нет никакой логики: полный разгром экспедиционных сил мог бы гораздо убедительнее заставить Британию пойти на перемирие. Во-вторых, имеются свидетельства того, что в ОКВ сделали вывод о неизбежной ликвидации союзнических сил вне зависимости от приказа Гитлера. В рукописном послании имперскому министру труда Роберту Лею, составленном Альфредом Йодлем 28 мая 1940 года в ставке фюрера и теперь хранящемся в частной коллекции, говорилось буквально следующее:
«Глубокоуважаемый фюрер трудящихся рейха!
Для всех нас, кто горячо верит в наши успехи, начиная с 10 мая мечты превращаются в реальность. Через несколько дней четыре пятых английских экспедиционных сил и значительная часть отборных французских мобильных войск будут уничтожены или захвачены. Мы готовы нанести новый удар с преимуществом два к одному, какого еще не имел ни один германский полевой командующий. Вы, герр фюрер трудящихся рейха, тоже внесли свой вклад в эту величайшую победу в истории. Хайль Гитлер!» [105]
105
Ian Sayer Archive; Sayerand Botting, Hitler's Last General, pp. 22—23.