Смерч
Шрифт:
Птица начала метаться над городом, в ярости разрушая здания одно за другим. А они дружно поднимались вверх, вырастая из песчаных островов как грибы, словно насмехаясь над усилиями жуткой твари.
Меринов покачал головой, подумав, что идея килимтарха себя оправдывает. Зверю надо было менять тактику нападения, но сам он этого сделать не мог, представляя собой сложную, мощную, вариативную, но – конечную программу. Изменить эту программу, откорректировать должным образом, усложнить и сделать более самостоятельной мог только её создатель.
– Пора
И вдруг ему в голову пришла великолепная в своей простоте мысль. На её обдумывание ушло несколько мгновений.
– А чем я рискую? – спросил он сам себя, приняв решение. – Аж ничем!
И сбросил вуаль «непрогляда», делавшую его невидимым.
«Эй, Охотник! – взлетел над городом Ибрагима Аддина ментальный вызов. – Помнишь меня?»
Гигантская птица, кружащая над городом, повернула в сторону матричной башни.
«Ты иерарх Фундаментальной реальности».
«Узнал, молодец! Могу предложить обмен: я укажу тебе настоящий дом хозяина этого мира, а ты поможешь мне на Земле».
«Мне закрыт доступ в Фундаментальную реальность».
«Как личности – да, запрещён, как энергоинформационной сущности – нет. Я возьму тебя с собой в качестве «второго Я». Ты сможешь славно повеселиться на Земле, гоняясь за местными иерархами. Да и враг твой в настоящее время обосновался там».
Птица сделала круг над башней, внимательно разглядывая человека на куполе.
Меринов почувствовал удивление и гнев притаившегося в недрах башни килимтарха, приготовился бежать в случае нападения Зверя. Но тот принял правильное решение.
«Согласен!»
«Твой враг здесь!» – Меринов топнул ногой по гладкому прозрачному куполу башни. Подпрыгнул, активируя сиддху кхекара, отлетел в сторону, ощущая «шевеление эмоций» Ибрагима Аддина. Пожал плечами: извини, учитель, ничего личного…
Если бы килимтарх не стал ждать, а сразу нырнул в канал тхабса, он уцелел бы, несмотря на блокирование города мощной резонансной «решёткой» магических заклинаний, но ему помешали человеческие чувства, затмившие сознание. Предательство Рыкова-Меринова шокировало его настолько, что он опоздал отреагировать на энергетический выпад Зверя.
Прозрачный вихрь накрыл башню Ибрагима, разнёс её в клочья, превратил в струи дыма и обломков! Башня осела грудой каменных плит и рёбер, покрытых сеточкой молний. И тотчас же начали пузыриться, оплывать и таять все остальные башни псевдогорода, превратились в капли быстро испаряющегося полупрозрачного желе. В небо взвились сероватые дымные струи, растаяли через минуту.
Затем наступила очередь островов и атоллов. Они тоже зашевелились, задрожали, начали трескаться, испаряться и тонуть в пучине моря. Исчезли один за другим.
Но и это было ещё не всё!
Вскипела сама гладь моря! В воздух поднялись мириады струй пара, образовав на какое-то время густой облачный слой! Но вот он растаял, и взору Меринова, заворожённого метаморфозами ландшафта, предстал другой пейзаж, напоминающий марсианский: горные разломы, кратеры, извилистые борозды высохших рек, серо-бурые плеши, оранжево-красные пески… и ни следа жизни!
Изменился и цвет неба, стал грязно-фиолетовым, с зеленоватым оттенком. Светило тоже претерпело трансформацию, превратилось в бледное, тусклое, бесформенное пятно.
Мир Ибрагима Аддина окончательно умер. Вместе с ним.
«Я жду!» – напомнила о себе птица-Зверь.
Меринов опустился на вершину плоского уступа, нависающего над горным хаосом мёртвой планеты, которую когда-то выбрал для поселения Ибрагим Аддин. Рядом, шумно хлопая крыльями, – не отличишь от живой птицы! – сел клювастый Зверь с узкими светящимися жёлтыми глазами. Посмотрел на человека сверху вниз. На мгновение душу Меринова охватил страх. Но выигрыш в случае удачи был настолько велик, что ради этого стоило рискнуть свободой, положением и здоровьем.
Лишь бы не жизнью! – подумал он со смешком, мимолётно, настраиваясь на магическое оперирование высокого уровня – вплоть до силы «дьявольского восхищения».
Воздух над горным разломом струнно загудел, заискрился сотнями крохотных радуг.
Фигура птицы заколебалась, как мыльный пузырь под порывом ветра, в течение секунды претерпела множественную трансформацию, превращаясь в череду диковинных существ и жутких монстров, вытянулась вверх кисейно-прозрачной лентой, изгибающейся, как струйка дыма над костром.
Одновременно с этим изменилась и фигура магического оператора: голова Меринова раздулась пузырём, превратилась в четырёхликую голову монстра, в которой мало что осталось человеческого.
Затем «кисейная» лента Зверя вонзилась в голову Меринова, всосалась в неё без остатка, и тотчас же он обрёл прежний человеческий облик. Воздух над горной страной перестал «корчиться» и сверкать. Процедура «перезаписи программы» Зверя на новый носитель – психику человека – завершилась.
Меринов постоял несколько мгновений в ступоре, продолжая зыбиться: то одна его рука увеличивалась в размерах и становилась прежней, то другая, то нога, то плечи, уши, нос, рот; впечатление было такое, будто внедрившемуся в него монстру было тесно в человеческом теле. Наконец, всё успокоилось.
Меринов поднёс к глазам руку, пошевелил пальцами, посмотрел на ноги, раздвинул губы в кривой усмешке:
– Слабая основа… – Голос оказался курлыкающим, шипящим и свистящим, как у астматика.
– Для моих целей сгодится, – возразил он сам себе уже нормальным человеческим голосом.
– Я связан… – Тот же полусвист-полушипение.
– А ты чего хотел? – Меринов дёрнул себя за нос, удлиняя его на полметра, и вернул обратно. – Теперь ты часть меня, причём не главная. Сиди и молчи, пока не выпущу. Пора возвращаться.