Смерш-2 (1995)
Шрифт:
– Но я видел, как ты дрался, барс. Если ты не человек какого-то скрытого Круга, то… просто не человек!
Матвей встретил взгляд Василия, в котором сомнения боролись с трезвой оценкой действительности.
– Ну и?.. Ты ждешь, что я занервничаю? Или проявлю свою ужасную нечеловеческую сущность?
Василий пожал плечами:
– Во-первых, мы живем в реальном мире, где нет ни вурдалаков, ни вампиров. Кстати, ни на того, ни на другого ты не похож.
– Льстишь.
– Во-вторых, я хорошо чувствую людей, тебя в том числе. Ты опасен, ганфайтер, нет слов, но опасен подонкам, а не вообще всем людям, так
– Благодарю. Наверное, ты прав, хотя добрым меня назвать нельзя, уж так я воспитан. Скорее справедливым. Как сказал мой приятель, у которого мы сейчас находимся, я паранорм, то есть «человек другого плана» бытия, куколка, так сказать, хотя и рожден от земной женщины. Время у нас еще есть, а желание слушать?
Василий кивнул.
Матвей допил кофе и принялся за рассказ, начав со своих странных снов. Через полчаса Василий знал историю ганфайтера Матвея Соболева, закончившуюся их знакомством.
Некоторое время оба молчали. Василий допил вторую чашку кофе, сходил на кухню, помыл чашки, снова сел рядом. Наконец Матвей насладился замешательством собеседника, хмыкнул.
– Ну и как?
– Нормально, – ответил Василий хладнокровно. – Или ты ждешь, что я закомплексую и начну вызывать «Скорую»?
Матвей засмеялся:
– Один – один. Можно подумать, ты каждый день встречаешься с паранормальными людьми.
– С паранормальными нет, а с ненормальными да. Тебе вообще-то обязательно надо идти к генералу Ельшину в гости?
Матвей понял подтекст вопроса, но ответил не сразу. Думал о своих контактах с людьми, участвовавшими в его становлении как профессионала и специалиста, вспоминал Ивакина, Дикого, Марию Денисовну, Илью Муромца, Стаса. Вспоминал Кристину. И понимал, что даже их судьба – не главное в его решении наведаться к Ельшину и «объяснить» ему суть закона о беспределе.
Видимо, его переживания как-то отразились на лице или в глазах, потому что Василий кивнул, поднял ладонь:
– Хорошо, уговорил. Хотя если бы не твое «надо», я плюнул бы на эту кодлу. Все равно всех гадов не передавишь.
– Я не просил тебя идти со мной.
– Ты меня не понял. Двоих мало для штурма цитадели Ельшина, о которой поведал наш друг Хасан. Если только он не присочинил чего-нибудь. Кстати, меня очень заинтересовало секретное помещение генерала в подвале. Что он там прячет? Впрочем, выясним по ходу дела. И еще: кто такой все-таки «монарх тьмы»?
– Если бы я это знал, – ответил Матвей, ощутив внезапное дуновение ледяного ветра. Кто-то глянул на него в упор – Матвей даже обернулся: стена! – глумливо подмигнул и исчез, но уже было ясно, что их снова запеленговали.
– Что? – Василий внимательно посмотрел на застывшего напарника.
– Пора уходить… – Матвей не договорил, кто-то вошел в дом.
Дверь открылась, пропуская не человека – тень, призрака, материализовавшегося посреди гостиной. Горшин глянул на гостей, готовых к бою и застывших в характерных позах, блеснул белизной зубов:
– Привет, бойцы. Моя автоматика сообщила мне, что в доме появились «крутые» гости, и я поспешил сообщить, что здесь небезопасно. Собирайтесь, уходим.
Сборы длились несколько минут. Горшин предложил гостям переодеться в пятнистые десантные костюмы, легкие, прочные и удобные, сменил одежду сам, и они поспешили из дома. Но хозяин вывел их не на улицу, а во
– Берите, это ваш.
Ганфайтеры переглянулись.
– Боюсь, мы не сможем вернуть его на конюшню, – пробормотал Матвей.
– Не важно, садитесь. Выезжайте задами и ждите вон у того леска. – Горшин показал рукой. – Я тут оставлю кое-какие сюрпризы и догоню.
– Что-то мне не нравится подобная щедрость, – понизил голос Василий, встрепенулся: – Можно, я за руль сяду? Ни разу такой машины не водил.
«Понтиак» был красив не только снаружи, но и внутри, и некоторое время ушло на разглядывание внутреннего дизайна кабины. Наконец Василий сказал: «Да-а!» – и включил зажигание; в кабине мотор был практически не слышен. Но отъехать со двора они не успели: со стороны дома вдруг послышались крики и стрельба.
– Карамба! – мрачно сказал Василий. – Этого нам только не хватало.
Матвей давно ждал чего-то в этом роде, поэтому остался спокоен.
– Езжай.
– Но там этот твой приятель… человек Круга…
– Поехали, ты еще не знаешь, на что он способен. Сказал, догонит, значит, догонит.
Василий погнал «Понтиак» по еле заметной, заросшей травой дороге к воротам, распахнувшимся перед ними, и дальше вниз, к балке, пока не выехал к лесополосе. Остановил машину, оглянулся.
– Может быть, все-таки вернемся, поможем? Если это снова зомби, даже твоему гипермену придется туго.
Матвей не отвечая смотрел назад, на дом Горшина, там вокруг метались какие-то фигурки, мелькали огни, дымы, шла стрельба. Серебристый, отсвечивающий рыбьим перламутром «Шевроле» Тараса вынырнул откуда-то слева, притерся рядом.
– Что остановились? – Горшин тоже глянул на свой дом.
– С кем они воюют? И кто?
– Зомби. С такими же зомби, но с призраками, идеальными видеокопиями.
Над одним из строений поместья вдруг рассыпалось веером зеленое сияние, строение – нечто вроде гаража – превратилось в мыльный пузырь и лопнуло с режущим слух свистом.
– Эт-то еще что… – Матвей остановился, ощутив на затылке тяжелый угрожающий взгляд, схватил автомат с заднего сиденья.
Еще с одним строением – сараем для скота – произошло то же самое. Следом превратились в шары-взрывы и остальные сарайчики, постройки и погреба, лишь дом оставался самим собой, только налился оранжевым светом, будто раскалился докрасна.
– Езжайте, я догоню, – странным голосом произнес Горшин.
Матвей глянул на него и не смог отвести взгляд: глаза у Тараса светились, но светились многоцветно! Радужки глаз были поделены на четыре сектора, имеющих каждый свой цвет – желтый, зеленый, голубой и красный. И плавилась в этих глазах такая ненависть и угроза, что у Матвея волосы стали дыбом. В следующее мгновение Горшин рванул свою машину вниз, в балку, и исчез. Матвей очнулся, ткнул Василия в плечо, и тот погнал «Понтиак» вдоль лесополосы к шоссе. Спустя несколько секунд их догнал странный вопль, полный тоски и силы и других не определимых человеческим языком чувств, в котором смешались орлиный клекот, рыдание, вой пурги и трубный зов слона. Вопль был так необычен и жуток, что даже у привычных к неожиданностям контрразведчиков вызвал приступ страха и желание заткнуть уши. Запомнили они его на всю жизнь.