Смерш vs Абвер. Секретные операции и легендарные разведчики
Шрифт:
Весной 1923 г. Наума вызывают в Москву и назначают сначала уполномоченным, а затем заместителем начальника отделения Восточного отдела ОГПУ. Через 2 года Эйтингон заканчивает восточный факультет Военной академии РККА. Тогда же его назначают в иностранный отдел ОГПУ, а через некоторое время отправляют в Китай служить Советскому Союзу в качестве резидента внешней разведки.
С 1926 г., занимая для вида должность вице-консула, он возглавил резидентуру в Пекине, а со следующего года — ив Харбине. Результатом работы на китайском направлении можно считать освобождение нескольких советских военных советников, которых захватили в Маньчжурии
Весной 1929 г. Эйтингона направляют в Турцию, чтобы мобилизировать агентурную сеть на получение разведданных в австрийском, японском, французском посольствах Константинополя. Он заменяет Я. Блюмкина, отозванного из-за контактов с Л. Троцким.
Когда Наум возвратился в Москву, его повысили до заместителя начальника Особой группы при председателе ОГПУ. По роду деятельности он часто бывал за границей, например в американском штате Калифорния, где занимался созданием глубоко законспирированной резидентуры, а также во Франции и Бельгии.
В 1936 г. в Испании шла гражданская война, и Наум под именем Леонида Котова посетил Мадрид, чтобы помочь в подготовке органов госбезопасности страны, в руководстве партизанскими операциями республиканцев, в налаживании разведывательной и контрразведывательной работы. На завершающем этапе войны он следил за отправкой в советскую столицу испанского золота, оценивавшегося в более чем 500 млн долларов.
На тот момент испанской резидентурой НКВД руководил А. Орлов. Он же возглавлял операции по устранению троцкистов и являлся советником по безопасности у республиканцев. В июле 1938 г. Орлов сбежал во Францию, прихватив с собой кассу резидентуры. Когда в войне наступил переломный момент, главным резидентом стал Эйтингон.
Осенью 1938 г. приверженцы генерала Франко с помощью немецких военных частей захватили Барселону. Интересно, что с ними в город вошел военный корреспондент британской газеты «Таймс» Ким Филби, знаменитый член «Кембриджской пятерки». Поскольку предыдущего резидента уже не было, то Эйтингон принял его на связь через Г. Берджеса. Сохранение «Кембриджской пятерки» — одна из заслуг Наума. Вместе с тем в Испании он приобрел бесценный опыт руководства партизанским движением и организации разведывательно-диверсионной работы. Эти знания ему пригодились буквально в ближайшие годы на фронтах сражений с нацистами.
В 1939 г. испанская война закончилась поражением республиканцев, в результате чего пришлось производить эвакуацию советских специалистов и добровольцев. Весной 1941 г. разведчик снова оказался в Москве, где 17 июня 1941 г. был удостоен ордена Ленина.
5 июля 1941 г. Эйтингон, будучи заместителем П. А. Судоплатова, руководившего Особой группой при наркоме внутренних дел СССР, принимал участие в организации диверсий и формировании отдельной мотострелковой бригады особого назначения, знаменитой своей деятельностью за линией фронта. В это спецподразделение принимали только добровольцев. Они проходили соответствующую диверсионную подготовку для выполнения заданий особой важности. К тому же Наум сыграл значительную роль в проведении самых известных оперативных радиоигр против нацистской разведки — «Монастырь» и «Березино».
Основным «актером» этих «драм» был агент НКВД А. Демьянов: советский псевдоним — Гейне, а немецкий — Макс. Как впоследствии выяснилось, германское военное руководство слитком сильно полагалось на разведданные
Что касается Эйтингона, то за выполнение специальных заданий во время Великой Отечественной войны его удостоили орденов Суворова II степени и Александра Невского. В победном 1945 году ему присвоили звание генерал-майора госбезопасности.
Когда было создано подразделение, связанное с вопросами «атомного шпионажа», Эйтингон многое сделал на этом поприще для организации взаимодействия отечественных спецслужб и ученых-атомщиков. Кроме того, он участвовал в установлении контроля над болгарскими урановыми рудниками, данные о наличии которых в Родопских горах были получены в феврале 1945 г. Именно эту руду применяли для запуска 1-го советского атомного реактора. Позднее на территории Советского Союза обнаружат более значительные месторождения. Необходимо было поддерживать у американцев убеждение в том, что Советам очень нужны болгарские залежи. Для этого Науму пришлось предпринять полномасштабные дезинформационные мероприятия и длительное время «водить за нос» спецслужбы США.
Сразу после войны Эйтингон продолжал разведдеятельность. В частности, в 1946–1947 гг. он курировал подготовку к выводу за рубеж разведчика Р. Абеля.
В годы войны советская разведка приобрела большой опыт и оставила задел на послевоенное время. Еще в 1942 г. в Турции Н. Эйтингон создал обширную резидентуру для проникновения по окончании войны в боевые организации Палестины. А сведения, полученные Наумом в 1943 г. в Китае, помогли нейтрализовать диверсионные группы, действовавшие там под руководством британской разведки.
До октября 1951 г. разведчик оставался заместителем Судоплатова, возглавлявшего в МГБ службу диверсий за рубежом. Помимо этого, Наум руководил проведением антитеррористических операций на территории страны. 28 октября 1951 г., когда он вернулся в Москву из Литвы, где принимал участие в ликвидации бандформирований «лесных братьев», то был арестован по обвинению в «заговоре МГБ». После смерти Сталина 20 марта 1953 г. Эйтингона освободили и даже восстановили на работе. В мае его назначили заместителем начальника 9-го отдела МВД, отвечавшего за проведение разведывательно-диверсионных мероприятий.
21 июля 1953 г. Наума опять задержали, но уже по «делу Берии». Его приговорили к 12 годам лишения свободы и заключили во Владимирскую тюрьму. Освободили Эйтингона в 1964 г. Ас 1965 г. он работал редактором в издательстве «Международные отношения».
За решеткой доблестному разведчику пришлось перенести сложную медицинскую операцию. Перед этим он послал Н. С. Хрущеву письмо с лаконичным описанием службы, жизни на воле и в тюрьме. Эйтингон сокрушался, что потерял в заключении здоровье и последние силы, а ведь мог быть полезным своей родине. Он задавался вопросом: «За что меня осудили?». Под конец послания он просил первого секретаря КПСС освободить осужденного на 15 лет П. Судоплатова, завершив послание словами: «Да здравствует коммунизм! Прощайте!»