Смерть Артура
Шрифт:
Пустили они коней и сшиблись с такой силою, что оба рухнули наземь, и кони и всадники. И тогда, высвободившись из седел, они, как доблестные рыцари, заслонились щитами и обнажили мечи в ярости и гневе и стали рубиться, нанося один другому ужасные удары. Они то рубили, то кололи, наседали, приседали, наступали, отступали, как должно доблестным рыцарям. Так сражались они долго, едва не полдня, и оба были уже жестоко изранены. Но под конец стала возрастать Тристрамова сила и проворство, он удвоил свои удары и начал теснить сэра Галахальта то справа, то слева, так что тому уже вовсе плохо пришлось и он был близок к гибели.
Но тут выехал на поле Король-с-Сотней-Рыцарей
— Сэр, вы не по-рыцарски со мной поступаете, позволяя всем вашим людям напасть на меня одного. А ведь вы казались мне благородным рыцарем. Позор же вам!
— Да поможет мне Бог, — отвечал Галахальт, — тут уж ничего не поделаешь: придется тебе либо сдаться мне в плен, либо погибнуть, сэр Тристрам!
— Сэр, раз уж так, то я предпочту сдаться, чем погибнуть, ибо этим я уступлю силе твоих людей, а не доблести твоих рук.
И с тем сэр Тристрам взял меч свой за самое острие, а рукоять вложил в руку Галахальту, но тут как раз прискакал Король-с-Сотней-Рыцарей и хотел было наброситься на сэра Тристрама.
— Назад! — приказал сэр Галахальт. — Умерьте свою храбрость и не трогайте его, ибо этому рыцарю я только что даровал жизнь.
— Позор вам, — отвечал король. — Ведь он убил вашего отца и вашу мать.
— Что до этого, — сказал сэр Галахальт, — то я его сильно винить не могу, ибо мой отец держал его в темнице и принудил к поединку. И был у моего отца обычай, который был обычаем позорным, чтобы, какой рыцарь с дамой ни попросит у него пристанища, у того дама должна погибнуть, если только она красотою не превзошла мою мать; и самого рыцаря, если отец его одолеет, тоже ожидала смерть. Воистину, обычаи такие и нравы позорны, чтобы рыцарь, ищущий пристанища, находил столь скверный прием. Из-за этого обычая я и близко не подъезжал к их замку.
— Да поможет мне Бог, — сказал король, — это и правда позорный обычай.
— Истинно, — сказал сэр Галахальт, — и мне так думается. И еще, думается мне, превеликой жалости было бы достойно, если бы этот рыцарь погиб, ибо он, по моему суждению, благороднейший из ныне живущих рыцарей, не считая сэра Ланселота Озерного.
— А теперь, любезный рыцарь, — сказал сэр Галахальт, — откройте мне ваше имя и откуда вы и куда направляетесь?
— Сэр, — тот отвечал, — мое имя сэр Тристрам Лионский, я был послан королем Марком Корнуэльским с поручением к королю Ирландии Ангвисансу, чтобы получить его дочь королю Марку в жены. Она здесь со мной, готовая ехать в Корнуэлл, зовут же ее — Изольда Прекрасная.
Тогда сказал сэр Галахальт сэру Тристраму:
— Да сопутствует вам удача в наших краях! Если вы дадите мне слово явиться к сэру Ланселоту и находиться при нем, я отпущу вас и вашу прекрасную даму с вами, куда вы пожелаете. Я же обещаю вам, что никогда более, пока я жив, не возобновится в здешнем замке обычай, какой существовал здесь доныне.
— Сэр, — отвечал Тристрам, — да будет вам ведомо, — что я принял вас за сэра Ланселота Озерного и оттого вас испугался. Я даю вам обещание, сэр, — так сказал Тристрам, — что найду сэра Ланселота и заключу с ним дружбу, ибо изо всех рыцарей на свете его дружба мне всего желаннее.
И от этих слов сэра Гавейна грустно стало сэру Ланселоту.
Крикнул он сэру Карадосу:
— Отпусти на землю этого рыцаря и сразись со мной!
— Ты просто глупец, — отвечал сэр Карадос, — ведь я же и с тобой точно так же разделаюсь.
— Что до этого, — сказал сэр Ланселот, — то давай нападай не жалея сил, ибо предупреждаю, что я тебя щадить не буду.
Связал сэр Карадос сэра Гавейна по рукам и ногам и так швырнул на землю, а потом взял у своего оруженосца копье и отъехал от сэра Ланселота для разгона. Вот сшиблись они и обломали оба копья по рукояти. Тогда они обнажили мечи и рубились верхами более часа. Но под конец сэр Ланселот нанес сэру Карадосу такой удар по шлему, что проломил ему череп. А тогда сэр Ланселот схватил сэра Карадоса за ворот, стянул его под ноги своего коня, сам спешился, стащил с него шлем и отсек ему голову. После этого сэр Ланселот развязал сэра Гавейна.
Этот самый рассказ и достиг ушей сэра Гялахальта и сэра Тристрама. И сказал сэр Галахальт:
— Вот видите, какая слава осеняет сэра Ланселота.
— Увы! — сказал сэр Тристрам. — Не будь я занят сейчас тем, что сопровождаю эту прекрасную даму, право, я бы тут же отправился в путь и не остановился, покуда бы не разыскал сэра Ланселота. И с тем отплыли сэр Тристрам и Прекрасная Изольда и прибыли в Корнуэлл, а там их вышли встречать все бароны.
И вот когда подошло время, сэр Тристрам с ними простился и снова пустился в путь по морю.
А между тем пришли вести, что сэр Карадос, могучий король, отличавшийся силой исполина, сражался с сэром Гавейном и нанес ему такие удары, что тот прямо в седле лишился чувств. А он тогда взял его за ворот, вытащил его из седла и, спутав веревкой, привязал к луке своего седла и поскакал с ним к своему замку. Но по дороге как раз случилось сэру Карадосу повстречать сэра Ланселота, и тот сразу же признал сэра Гавейна в связанном рыцаре, что лежал у того поперек седла.
— А, это вы! — сказал сэр Ланселот сэру Гавейну.
— Как дела? — Хуже не было, — отвечал сэр Гавейн. — Вот разве только вы мне поможете. Ибо, да поможет мне Бог, если вы меня не спасете, я не знаю другого, кто смог бы меня спасти, кроме вас и еще сэра Тристрама.
В недолгом времени состоялась пышная королевская свадьба, но все равно, как повествует Французская Книга, сэр Тристрам и Прекрасная Изольда продолжали всегда любить друг друга.
На свадебных торжествах был устроен большой турнир с поединками, и много лордов и дам явилось туда, но изо всех отличился особо сэр Тристрам. И продолжалось это празднество много дней. Когда же окончились торжества, то по прошествии недолгого времени две дамы, приближенные королевы, сговорились между собой, по ненависти своей и завистничеству, погубить даму Брангвейну, [92] которая была прислужницей и камеристкой Изольды Прекрасной. Ее послали в лес собирать целебные травы, а там схватили и, спутав по рукам и ногам, оставили привязанной к дереву. И так она там пробыла три дня и три ночи. Но, по счастливому случаю, ее там нашел сэр Паломид, он спас даму Брангвейну от смерти и отвез в близлежащую монашескую обитель.
92
… погубить даму Брангвейну… — По источникам, Изольда сама хотела извести свою камеристку Брангвейну, так как та была посвящена в ее тайны, помогала ей оправдываться перед королем и могла выдать ее и Тристрама. Мэлори, стремясь возвысить образ Изольды, приписал мстительное намерение ее придворным дамам.