Смерть берет тайм-аут
Шрифт:
— Я не вру. Я сочиняю.
Я фыркнула и уже собралась отругать дочь, как вдруг меня осенило. А не тем же самым занимается ее отец, зарабатывая на жизнь? Вешает лапшу на уши? Через какое-то время я сказала:
— Тогда предупреждай нас, когда сочиняешь.
Я посмотрела в зеркало и увидела, как она делает Исааку большие глаза. Он улыбнулся. Исаак думает, что Руби — Господь Бог. Он верит всему, что она скажет, любит, все, что любит она, и делает все, что она ему говорит. Несколько месяцев назад я наблюдала душераздирающую сцену, когда Исаак героически отказался смотреть
Высадив детей, я поехала по шоссе к гаражу Эла, месту временной дислокации нашего офиса, которое стало подозрительно постоянным. Я застала Эла за старым железным столом. Он чистил ружье. Расстелил розовое кухонное полотенце на поцарапанной и испещренной дырками поверхности стола и положил старинное ружье. Он полировал медное дуло и смотрел на него с такой любовью, будто это фотография одной из его дочерей.
— Ты нарочно это делаешь?
— Что?
— Играешь с оружием, когда я прихожу. Клянусь, ты делаешь это, потому что знаешь, что я его ненавижу.
— Мисс Эпплбаум, — букву «с» он прошипел особо выразительно, — мир не крутится вокруг вас. Готов вам сообщить, что я только что получил его по почте. Это кремневое ружье морских офицеров девятнадцатого века. Посмотри на этот штык, который крепится под дулом.
— Здорово, — сказала я. — Держу пари, ты отдал за него кучу денег.
Эл заговорщицки кивнул и посмотрел через плечо на дверь, ведущую в дом.
— Говори тише. Жанель думает, что это копия.
— Очень сомневаюсь, — сказала я, и, как по заказу, в дверях появилась жена Эла, красивая приятная женщина, в руках она держала блюдо с булочками.
— Привет, Джулиет. Я вам испекла булочек. С черникой, — она поставила блюдо на стол и взъерошила мужу остатки волос.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Эл и Жанель — самые непохожие люди в мире. И правда, много ли членов вооруженного народного ополчения выбрали в жены чернокожую женщину? Эл утверждал, что в стране есть и другие подразделения с цветными ополченцами, но мне было трудно в это поверить. Эл и Жанель женаты почти сорок лет. У них две дочери, которые унаследовали красоту матери и политические взгляды отца. Одна из них агент ФБР, а другая изучает юриспруденцию, надеясь стать прокурором.
— Новая игрушка, — сказала Жанель, беря в руки ружье и с восхищением глядя на гравированный затвор и деревянную рукоятку. Сложно было понять выражение ее лица.
— Это копия.
— Да, безупречное мастерство, — она улыбнулась мужу и поднялась на ступеньки, ведущие в дом. — Не перетрудитесь.
— Да уж, перетрудишься тут, — проворчал Эл. Месяц выдался не из лучших. Работы с трудом хватало, чтобы занять Эла, а я целую неделю не могла выставить заказчику счет. А если я не выставлю счет, то не получу денег, и меня не особо радовала мысль бесплатного просиживания в Вестминстере в гараже у Эла.
— Возможно, для нас есть работа, — сказала я и рассказала Элу о предложении Лили.
— Убийство
— Лили как раз и думала, что мы возьмемся за это не ради известности. Она считает, что мы будем помогать ее брату, а не стараться получить новое дело.
— Мы можем помогать и ее брату, и самим себе одновременно, — ответил Эл.
— Тебе не кажется, что это конфликт интересов? Моя дружба с Лили?
Он нахмурился:
— Пусть решит клиент. Мы спросим парня, не против ли он. Потом спросим адвоката. Если же они оба согласятся, мы возьмемся за это дело.
Я не ответила. Мне было не до того — я мчалась в ванную.
— Что с тобой? — крикнул он вслед.
— Тухлая рыба! — простонала я, с грохотом несясь через кухню. Успела.
Глава 4
На следующий день мне не стало лучше, но Эл договорился о свидании с Юпитером Джонсом в окружной тюрьме. Нас должен был встретить один из помощников Рауля Вассермана. Оказалось, что Вассерман готов включить нас в число своих сотрудников. Полагаю, телефонный звонок Лили с предупреждением, что он будет уволен, если не согласится взять нас, повлиял на его решение.
Как на грех, мы должны были встретиться у ворот тюрьмы в девять утра, а я не могла привезти Исаака в школу раньше, чем к 8.45. Я опоздала почти на пятнадцать минут и, окончательно измотанная, вбежала в здание тюрьмы. Эл беседовал с адвокатессой из офиса Вассермана. Разрез элегантной черной юбки обнажал очень стройную и очень сексуальную ногу. При виде ее великолепных изящных туфель с открытой пяткой и высоким каблуком я с трудом удержалась, чтобы не спросить, где и за сколько она их купила. Я люблю непрактичные и красивые туфли. Так как ноги — единственная часть тела, к которой у меня нет никаких претензий, они должны периодически награждаться парой Маноло или Джимми Чу.
Молодая адвокатесса оценивающе разглядывала меня, и я неловко оправила свитер, закрывая пояс юбки, который я застегивала булавкой, потому что пуговица давно оторвалась. Но зато на мне была миленькие туфли-лодочки от Стюарта Вайцмана. Я выставила вперед ногу, чтобы их было видно.
— Меня зовут Джулиет Эпплбаум, — сказала я, протягивая руку.
— Валери Слоун. Вы опоздали.
Я заставила себя улыбнуться.
— Не думаю, что Юпитер будет в претензии. Ведь он никуда не может уйти.
— У меня назначена еще одна встреча на 10.30, — сказала она.
Эл незаметно положил мне на плечо ладонь, призывая к спокойствию. Я сбросила его руку и мрачно улыбнулась высокомерной адвокатессе:
— Что ж, тогда поторопимся.
Юпитер Джонс выглядел гораздо моложе своих тридцати лет. Он так низко склонил голову над столом, будто пытался сделать свое долговязое тело как можно менее привлекательным. У него были сухие искусанные губы, он рассеянно обдирал с них тонкие пленочки кожи и бросал на стол. Я почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, и постаралась ее унять. Молодая адвокатесса представила нас, и он едва заметно кивнул.