Смерть берет тайм-аут
Шрифт:
Юпитер съежился на стуле. Он жевал губы, будто жвачку, его кадык ходил вверх-вниз.
— Да, — прошептал наконец он.
Столько усилий, чтобы сказать такое короткое слово.
— Мы будем доказывать, что это был секс по взаимному согласию, — сказала Валери.
Ну что ей стоит притвориться, будто она ему верит?
— Вы не могли бы рассказать нам о том, где… занимались сексом? — спросила я, подавляя стеснительность, которая всегда возникала при обсуждении с клиентами таких подробностей. Однажды моим подзащитным был банковский грабитель-трансвестит. Я была слишком
— У меня в комнате, — сказал Юпитер.
— Вы имели половой контакт с жертвой в первый раз? — отрывисто спросил Эл. Я толкнула его под столом.
— Что? — огрызнулся он.
— Юпитер, у вас был роман с Хло? — спросила я.
Тот кивнул:
— Я первый познакомился с ней. И представил ее отцу.
— Правда?
— Угу, — казалось, он немного расслабился и сел ровнее. — Мы вместе ходили в реабилитационный центр.
— Вы познакомились с Хло в реабилитационном центре?
Он кивнул.
— Почему вы туда попали? — спросила я, стараясь говорить как можно мягче и беспристрастней.
Это легко. Я не презираю людей за то, что они употребляют наркотики. Зависимость от наркотиков — это болезнь, а не моральное извращение. И потом, если бы я презирала наркоманов, мне нужно было бы начать с собственного мужа. Будучи подростком, он курил коноплю. Что еще могло вдохновить его на создание ужастиков?
— Из-за кокаина. И она тоже.
— В каком реабилитационном центре вы были?
— В Центре реабилитации и самореализации в Оджае.
Я не слышала о таком, возможно потому, что все мои клиенты находились в центрах, где применялась программа «Медикэйд», или где лечили бесплатно. Возникло чувство, что Юпитер прошел лечение в совсем другом центре.
— Меня вытащила Хло, понимаете? — сказал Юпитер. Он говорил быстро, но звук уходил в стол, к тому же он дергал руками губы. — Мы все прошли вместе. Все шаги. Мы помогали друг другу. Мы были как партнеры.
— Ваши отношения продолжались после выздоровления? — спросила я.
— Я думал, что продолжатся. Уехал на две недели раньше нее. Я ждал. Вернулся в Оджай, чтобы ее забрать. Я даже привез ее домой. Ей некуда было идти.
— И там она познакомилась с твоим отцом?
— Да.
Кровь прилила к его лицу. В первый раз Юпитер не выглядел испуганным и сломанным. Он был зол. Очень зол.
— И что произошло?
— А как вы считаете? Она глянула на дом, на машины, на него. Она разбиралась, что к чему.
С этими словами он сорвал еще один кусочек кожи с нижней губы, и оттуда хлынула кровь. Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные пальцы. Я закрыла глаза и сглотнула, стараясь подавить тошноту. Эл и Валери смотрели на Юпитера — Эл с нездоровым любопытством, Валери с такой гримасой омерзения, что это выглядело комично. Я порылась в кармане и вынула пачку детских салфеток. Вытащила одну и протянула Юпитеру:
— Прижмите посильнее.
— Спасибо, — прошептал он и вздрогнул, приложив к губам холодную мокрую ткань.
— То есть Хло порвала
— Ей не пришлось этого делать. Я видел, что происходит. И уехал.
Он убрал салфетку ото рта и посмотрел на нее. Салфетка была измазана бурой кровью. Он оглянулся, будто искал, куда ее положить. Затем осторожно свернул и сунул в рукав.
— Куда вы уехали?
— В Мексику. На несколько месяцев. А когда вернулся, они уже поженились.
Я кивнула. Потом вспомнила, с чего начался этот разговор:
— Но вы с ней спали до момента убийства.
Он улыбнулся, вернее, ухмыльнулся:
— Мой старик, сами понимаете, не молод. А Хло не та девочка, которой этого не нужно, если вы понимаете, о чем я.
В его голосе прозвучало самодовольство, будто воспоминание о недостатках отца на фоне своих предполагаемых достоинств делало его сильным и менее уязвимым.
Валери сморщила нос от явного отвращения. Правда была в том, что мне тоже хотелось это сделать, но я лучше себя контролировала. Я потратила уйму времени, чтобы научиться не показывать эмоции клиентам. А некоторые из них вытворяли вещи и похуже, чем секс с собственной мачехой.
— А что же вы, Юпитер? — спросила я. — Почему вы это делали?
Он пожал плечами.
— Юпитер, почему вы продолжали с ней отношения после того, как она предпочла вам отца?
Он молча покачал головой:
— Я не знаю.
В первый раз с момента, как мы сели за стол, он посмотрел мне в глаза.
— Может, любил? — произнес он с вопросительной интонацией, будто спрашивая меня, в этом ли причина.
— Вы убили Хло? — спросила я тихо.
— Не отвечайте на вопрос! — почти закричала Валери. — Нам нет необходимости знать ответ.
Существует две категории адвокатов: одни хотят знать правду, другие желают оставаться в неведении по поводу деяний подзащитного. Мне пришлось побывать в обеих ипостасях. Иногда знание того, что клиент виновен, может серьезно повлиять на ход дела. Адвокат не имеет права склонять к лжесвидетельству. Поэтому, если я знаю, что мой клиент совершил преступление, я не могу позволить ему заявить на суде, что он невиновен. Я никогда не задавала таким клиентам этот вопрос. Не хотела, чтобы они лгали мне, или чтобы признавали вину, таким образом ограничивая свои возможности. Тем не менее, были некоторые случаи, подобно этому, когда я желала знать правду. Валери определенно принадлежала к другой категории: она была адвокатом, который считает, что клиент всегда виновен, и поэтому не хотела, чтобы об этом говорили вслух.
— Выйдите, Валери, — тихо сказала я.
— Простите? — в ее голосе звучала явная неприязнь.
— Если вы не хотите слышать ответ на этот вопрос, выйдите.
— Я не выйду! Я собираюсь позвонить мистеру Вассерману, как только…
— Я не убивал ее, — громко и решительно перебил Юпитер. — Я любил ее. Я никогда бы не смог причинить ей боль.
Мы все помолчали некоторое время, затем я наклонилась вперед и положила ладонь на его руку:
— У меня последний вопрос, Юпитер. Вы с Хло больше не употребляли наркотики?