Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
– Ничего я не скрываюсь!
– возразил Стрекозов.
– Поздно!
– майор Горнов злорадно закрутил пшеничный ус.
– В прокуратуре на вас уже заведено уголовное дело!
– Пока не заведено, - лениво заметил Хибабулин, сняв грязные сапоги и начав перематывать портянки.
– Но это быстро делается...
– Гражданин Дамкин! Вы почему не пришли в военкомат по повестке? снова заорал майор.
– Мы тебе уже три раза посылали! Ты что думаешь, стране больше некуда девать бумагу?
– Пардон, - наконец опомнился
– Во-первых, я никуда не уклонялся от долга перед Родиной. Тут какая-то ошибка, поскольку я работаю на заводе "Заветы Ильича" и у меня имеется бронь. Во-вторых, повестку вашу в глаза не видел. Мы газет не выписываем и давно уже в почтовый ящик не заглядываем.
– Как можно не заглядывать в ящик?
– удивился майор.
– А вдруг там повестка из военкомата?
Сраженный этим доводом, Стрекозов замолчал.
– А еще одну повестку мы через вашего соседа передавали! Я посылал солдата, он отдал повестку некоему...
– майор заглянул в листок, - Сидору Дворникову...
– О! Значит, это он уклоняется от вашего почетного долга!
– вскричал Стрекозов.
– С него и спрашивайте. И вообще, с соседом мы не общаемся, мы ему деньги должны...
– Молчать! Четыре повестки посланы, а ты еще не в армии! И я, майор Горнов, как последний ефрейтор, должен ходить под дождем и таких уродов, как ты, собирать... А мог бы уже дома сидеть и чай пить!
– Ничего не понимаю, - сознался Стрекозов.
– А если я совсем не тот, за кого вы меня принимаете?
Майор Горнов сел к столу и положил на колени тяжелый планшет с документами.
– Это нас не касается, - заявил он.
– Завтра ты должен явиться в военкомат в шесть часов утра. И чтоб вам не тут!
– В шесть часов утра? Это физически невозможно. У меня срочное редакционное задание. И вообще, в ближайший месяц я занят. Мы едем в Крым. У нас уже билеты куплены!
– Ага, так я и знал, что ты злостный уклонист!
– воскликнул Горнов, в душе похвалив себя за сметливость.
– Для этой цели я и прихватил товарища Хибабулина.
– Я!
– вскочил милиционер, услышав знакомую фамилию.
– Арестовать этого негодяя и препроводить в военкомат. Переночует там, а завтра в строй! Ать-два!
– Есть!
– козырнул Хибабулин, снова надевая фуражку.
Дверь открылась, и вошел Дамкин.
– Стрекозов, почему у тебя дверь открыта? Что здесь происходит?
– Вот, забираем вашего Дамкина в армию, - сказал майор, заполняя бланк.
– Какого еще Дамкина?
– Вот этого!
– майор Горнов указал пальцем на Стрекозова. Стрекозов показал майору язык.
– Позвольте, товарищ капитан!
– Дамкин бросил сумку на пол и разулся.
– Здесь какая-то ошибка. Дамкин - это я.
– Документы ваши попрошу на стол, быстро!
– рявкнул майор Горнов, не на шутку осерчав от того, что его понизили в должности.
Стрекозов отыскал на книжной полке свой замусоленный паспорт.
– Стрекозов... Ага!
– возрадовался майор, проверив по списку.
– Ты-то мне как раз и нужен! Я тебя уже полгода разыскиваю!
– Быть такого не может, - сказал Стрекозов.
– Я же не в Москве прописан.
– А тебя и ищут не в Москве! Сам полковник Панибратов тебя ищет! Прописан, понимаешь, в одном месте, живешь в другом, а военкомат об этом и слыхом не слыхивал! Тоже собирайся, пойдешь с Дамкиным!
– Позвольте!
– воскликнул Дамкин.
– А по какому праву вы меня забираете? У меня бронь от завода "Заветы Ильича"...
– Какая такая бронь? Вас должны были призвать еще несколько лет назад!
– Вот тогда и надо было призывать, - сказал Стрекозов.
– И призвали бы! Вы бы давно уже в сапогах ходили, но в военкомате случился пожар, и ненароком сгорел несгораемый шкаф с делами призывников. Пока все восстанавливали, прошло несколько лет. Но когда ваше дело еще лежало в этом сейфе, брони у вас никакой не было, я это точно помню!
– Его никак нельзя брать в армию, - заступился Стрекозов за соавтора.
– Он потомственный импотент.
– Потомственных импотентов не бывает, - нравоучительно сказал майор Горнов.
– Иначе, как бы отец Дамкина родил его на свет?
– А его мать родила. От соседа. И, кроме того, Дамкин гулял в детстве по стройке, неосторожно оступился, упал, и прямо этим делом на арматуру. С тех пор о любви он пишет только стихи...
Дамкин насупился, смотря куда-то в сторону.
– Медицинская комиссия проверит, - махнул рукой майор.
– Что надо, отрежут, что не надо, пришьют, и готово. Годен!
– Собирайтесь, - сказал милиционер Хибабулин, зевая.
– Слушай, - спросил его Стрекозов, - а почему это за призывниками целый майор ходит? Я всегда думал, что это должен быть солдат с ружьем или, на худой конец, сержант.
– А у них в военкомате недобор, - отозвался Хибабулин.
– Сам полковник Панибратов вызвал майора, сильно кричал, говорил, что если не выполнят план по набору, то майору одну звездочку заменят на четыре!
– Разве четыре звездочки хуже одной?
– Конечно хуже, - кивнул милиционер, - для четырех надо в четыре раза больше дырок в погонах сверлить.
– В армии вас и этому научат!
– вставил майор.
– Стрекозову тоже в армию нельзя!
– тихо сказал Дамкин, словно все это время он искал этот довод.
– Это еще почему?
– майор Горнов засунул бумаги в планшет и застегнул его на замок.
– Во-первых, у него плоскостопие, - стал защищать друга Дамкин.
– Ему для прохождения воинской службы собаку-поводыря нужно. А собаку, как известно, надо мясом кормить, а с мясом в стране напряженно. Так что лучше всего оставить Стрекозова в покое, выгоднее будет. Во-вторых, этот Стрекозов - полный идиот. Он вам всю армию морально разложит!