Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
Стрекозов, развалившись на заднем сидении, томно протянул:
– Хорошо-то как! Персональную "Волгу" присылают... Значит, уважают...
– Просто, я тут заправлялся недалеко, - сказал шофер, не оборачиваясь.
– Директор сказал, раз все равно мимо едешь, захвати двоих...
Дамкин достал пачку "Беломора" и угостил водителя. Тот, одной рукой продолжая рулить, взял папиросу и прикурил от протянутой литератором спички.
– Вообще, директор у нас мужик ничего, - молвил шофер.
– Утром
– Хороший, значит, человек - Максим Максимович?
– Оно конечно, хороший. Но строгий. Когда сидит у себя в кабинете, лучше на его глаза не попадаться.
– Почему?
– спросил Стрекозов.
– В кабинете он всех ругает. Прогульщики, говорит, тунеядцы! Саботажники!
– Сурово, - оценил Дамкин.
– Ну. Я никогда к нему в кабинет не захожу, всегда жду его у подъезда, но рабочие рассказывают, что зверствует. И знаете, почему? Разные ходят слухи! Все равно от кого-нибудь узнаете, так лучше уж от меня. Наш директор ухлестывает за Машкой, своей секретаршей, а она не дает, - простодушно сказал шофер.
– Вы того, за Машкой не ухаживайте, а то директор вам головы оторвет.
– Нужна она нам!
– отозвался Дамкин.
– У нас и своих секретарш хватает!
Они въехали через проходную и по ухоженной аллее мимо цехов подкатили к двухэтажному зданию дирекции. Перед зданием стоял чугунный Ленин, как еще одно гордое свидетельство того, что наша страна занимает первое место по выплавке чугуна.
– На первом этаже у нас столовая, - указал рукой шофер.
– А вам, ребята, на второй этаж, потом направо. Еще папироской не угостишь?
– Легко, - сказал Дамкин, доставая пачку.
Шофер прихватил три папиросы.
– В кабинете не курите, - сообщил он напоследок.
– Максим Максимович этого не переносит.
– Учтем, учтем, - пообещал Дамкин, вылезая из машины.
– Какой симпатичный домик... Столовая - это хорошо! Я сегодня еще не завтракал. Интересно, что будет на обед?
Стрекозов, пожав плечами, открыл стеклянную дверь и поклонился:
– Прошу вас, господин Дамкин! Директор уже запечатал конверт с двухсотрублевой премией и с нетерпением ожидает вашего появления!
– Как можно!
– вежливо отстранился Дамкин.
– Только после вас, господин Стрекозов!
– Поспешите, господин Дамкин, поспешите. Газ-то выходит!
Литераторы вошли в здание и направились мимо стендов с фотографиями Политбюро ЦК КПСС на второй этаж. На фотографии Брежнева кто-то подписал матерное слово, которое потом тщательно затерли, но все равно было видно.
Обитая черной кожей дверь с крупной табличкой "ДИРЕКТОР" нашлась сразу же. Дамкин вежливо
Секретарша Маша, сидевшая за столом, заваленным бумагами, была, действительно, очень хороша. Не поднимая головы на посетителей, она двумя пальцами стучала по электрической машинке, ругаясь, когда нажимала не на ту клавишу.
– Ах ты, черт, не туда!
Литераторы, как завороженные, встали напротив нее.
– Здравствуйте, Маша, - сказал Стрекозов.
Секретарша подняла голову и посмотрела на молодых людей своими накрашенными глазками с длинными ресницами.
– Вы ко мне?
– Почти, - молвил Дамкин.
– Вот этот гражданин, - литератор указал на соавтора, - страстно хочет, но стесняется, объясниться вам в любви. Он каждый день страдает, сохнет, скоро умрет, если не добьется взаимности!
– Вы кто?
– Кто я - это не важно, - заявил наглый Дамкин, - а вот он - это передовик производства, слесарь самого высшего разряда, активный общественник, член общества трезвости...
Стрекозов приосанился.
– Представляете, какой человек вас полюбил?
– Дамкин присел на стол перед девушкой.
– Вали отсюда!
– бросила Маша и дала Дамкину по голове папкой с надписью "На подпись".
– Во как!
– поразился Дамкин.
– Стрекозов, тебя здесь не любят!
– Нам бы к директору, - сказал Стрекозов.
– Нас ждут.
– Что вы говорите!
– язвительно воскликнула секретарша.
– Ему вы тоже будете признаваться в любви?
– Нет, в любви мы признаемся только красивым девушкам, - сообщил Стрекозов.
– Мы журналисты, будем работать в вашей заводской малотиражке.
– А, - вспомнила Маша и улыбнулась Стрекозову.
– Так бы сразу и сказали. Вы - Дамкин и Стрекозов?
– Дамкин - это я!
– представился Дамкин, протягивая руку, которую Маша проигнорировала.
– Максим Максимович отзывался о вас чрезвычайно лестно. По его словам, вы настоящие мастера пера!
– Так оно и есть!
– бодренько произнес Дамкин.
– И настоящие. И мастера. И пера!
– Ладно, - Маша протянула руку с накрашенными ногтями к селектору. Сейчас посмотрим, что там старик делает...
Маша привстала, чтобы дотянуться до кнопки. Обнаружилось, что на ней короткая юбочка и блестящие колготки, а ножки стройные, да и фигурка вся ладная, как на эротической картинке в порножурнале, что приносил на днях Сократов.
– Максим Максимович, - сказала девушка, - тут два журналиста пришли...
– Я уже полчаса их жду!
– раздался голос из динамика.
– Пусть войдут!
– Мы еще пообщаемся, - пообещал Дамкин Маше.
– Секретарши - это его слабость, - объяснил Стрекозов.