Смерть демона (сборник)
Шрифт:
Алисия постаралась скрыть улыбку, непроизвольно появлявшуюся у нее на лице всякий раз, когда случались подобные сцены или когда она ошибалась.
– Мне очень жаль, что я тебя напугала, дорогой, но я купила эти стаканы совсем по дешевке во «Фраме». Совсем недорого.
Сидней взглянул в сторону столовой и понял, что миссис Лилибэнкс, которая уже встала из-за стола, слышала их маленькую ссору. Она улыбнулась ему. Весь остаток вечера Сидней изо всех сил старался казаться общительным, выказывая хорошее расположение духа. Когда миссис Лилибэнкс поинтересовалась его работой, он вкратце пересказал историю, над которой они с Алексом бились, и в результате неожиданно получил гораздо больше пользы, чем от двух с половиной часов, проведенных с Алексом.
– Чего вам не хватает, так это, возможно, некоторого элемента неожиданности, – сказала миссис Лилибэнкс, когда Сидней признался ей в том, что эта его работа ему не нравится. – Представьте, например, что первая татуировка не настоящая. Та, которая была у покойного. Просто ее нарисовали масляными красками. Впрочем, не знаю, как это может вам пригодиться в дальнейшем.
– Вы правы. Тут нужна какая-то неожиданность. Я подумаю. Нарисованная татуировка, гм…
Алисия поставила пластинку Синатры, и Полк-Фарадейсы стали танцевать.
– Надеюсь, миссис Лилибэнкс, эта музыка вам не помешает? – предупредительно спросила Алисия старую даму. – Можно было бы вынести проигрыватель и выйти всем на улицу, но начинается дождь.
Миссис Лилибэнкс отвечала, что музыка ей не мешает. Сидней сидел на полу возле стула миссис Лилибэнкс. Вдруг он резко поднялся и сказал:
– Миссис Лилибэнкс, не хотите потанцевать? (Играла как раз медленная очень музыка.)
– Нет, спасибо. Увы, у меня больное сердце. Из-за него я ползаю как улитка. Но, возможно, именно поэтому я переживу вас всех. (Ей казалось, что половина ее слов, заглушается музыкой.)
Тогда Сидней обнял Алисию, и они, медленно двигаясь по паркетному полу, стали удаляться. (Алисия свернула ковер.) Миссис Лилибэнкс отметила, что ковер был восточный и его купили, вероятно, потому что он соответствовал размерам гостиной. Закуривая последнюю из четырех сигарет, которые она положила себе выкуривать за день, она посматривала на молодых людей, не задерживаясь на каждом из них более нескольких секунд. Сидней показался ей человеком нервным, созданным скорее для того, чтобы стать актером, а не писателем. У него было очень живое лицо, и когда он смеялся, смех был настоящий, будто он веселился от всего сердца. Брюнет с голубыми глазами, такие встречаются среди ирландцев. Но сразу бросалось в глаза, что человек он несчастливый. Возможно, что из-за денежных затруднений. Алисия много беззаботнее, походит на избалованного ребенка, хотя, возможно, именно такая женщина ему и нужна.
Полк-Фарадейсы внешне более подходили друг другу – казалось, они больше ничем не занимаются, а только расточают похвалы друг другу и все время смотрят друг другу в глаза, точно только что познакомились и влюбились. У них уже трое детей, а кажется, будто совсем недавно расстались с детством. Хотя, сказала себе миссис Лилибэнкс, мы с Кливом были не старше, когда родились двое наших детей.
Миссис Лилибэнкс встала и поднялась на второй этаж, где нашла туалет. Проходя мимо кабинета Сиднея, она задержалась и заглянула туда: холодная комната, пустые, без картин, стены, стеллажи из белого дерева с книгами вдоль одной стены, обычный – не письменный – стол с зеленой пишущей машинкой, словарь, карандаши, стопка бумаги, за столом – окно без шторы. Смятый лист валялся радом с корзиной для бумаг. Спальня находилась слева от кабинета и имела более веселый вид. Миссис Лилибэнкс увидела большую продавленную кровать с синим покрывалом, банджо, косо висящее на стене над кроватью, полосатые обои с малиновым узором, абстрактные картины, написанные Алисией, комод, стул и перекинутые через его спинку полотняные брюки. На комоде – большой плюшевый заяц, похожий на те игрушки, которые Йрисси хранила с детства, и довольно красивое зеркало в серебряной рамке.
Миссис Лилибэнкс вошла в ванную комнату, которая располагалась между кабинетом и спальней. Здесь взгляд ее привлекли сиреневые полотенца, на каждом из которых было вышито по желтому цветку, фотография из журнала на стене. Кажется, она видела эту фотографию на обложке одного из номеров «Обсервер» за прошлый год: там группа студентов в канотье и с зонтами в руках, и один из них произносит фразу, обведенную в круг; фразу, которая заставила миссис Лилибэнкс сперва вздрогнуть, затем покраснеть и наконец улыбнуться. В сущности, это было довольно смешно. Миссис Лилибэнкс вымыла руки, продолжая рассматривать флаконы, стоявшие на стеклянной полке под аптечным шкафчиком. Духи, аспирин, йод, дезодорант, лак для ногтей, кисточка для бритья, тальк, шампунь, лекарство от зубной боли. Все это вызывало в воображении вид из окна какого-нибудь манхэттенского небоскреба. Она спустилась вниз. Увидев ее, Алисия предложила ей клубничного коктейля или еще одну чашечку кофе, но она вежливо отказалась.
– Спасибо, я побуду еще минут десять, мне уже пора идти.
– Я только что подумала, что мне бы очень хотелось написать ваш портрет, – сказала Алисия. – Вы ничего не имеете против? Я уже давно не писала ничего реалистического. Я имею в виду – узнаваемого.
– Буду очень рада.
– Вам на самом деле нетрудно попозировать мне? Но без книги в руках. Я люблю, когда мои модели смотрят на меня или в пространство. Но есть люди, которые не любят попусту тратить время.
– У меня здесь сколько угодно времени.
Сидней настоял на том, чтобы проводить миссис Лилибэнкс до дома, и захватил фонарик, хотя соседка и принесла в сумочке свой.
Вскоре Полк-Фарадейсы ушли спать – сказались полдня, проведенные в дороге. Алисия заверила Хитти, что сама справится с мытьем посуды. Сидней остался ей помогать.
– Как прошел ужин, дорогой? – устало спросила Алисия.
– Замечательно. Чего, к сожалению, не скажешь о беседе.
Алисия иронически улыбнулась. Она ждала ссоры, но не слишком бурной, в доме были гости. Однажды Сидней даже толкнул ее так, что она села прямо в коробку с апельсиновой и картофельной кожурой.
– Вероятно, все дело в том, что все мы не такие приятные собеседники, как ты. Нам приходится утешаться тем малым, на что мы способны.
– Я имел не это в виду, – возразил Сидней еще более желчным тоном, – Я говорил о твоей милой шуточке, достойной жены, по поводу моей писательской работы. Ты выразилась, что это была моя первая любовь, но много лет назад она умерла или как-то в этом духе.
– Как? – спросила Алисия, она и в самом деле не помнила, о чем идет речь.
Сидней глубоко вздохнул.
– А так, что моя муза уже не живет под этой крышей. Ты должна помнить, ведь ты сама так сказала. Все слышали.
Сидней вспомнил, как вслед за ее фразой последовало короткое молчание и затем улыбки гостей. Он вспоминал это даже с удовольствием, потому что само воспоминание подогревало его злобу против Алисии за ее шутку.
– Что? – высоким и насмешливым голосом спросила Алисия. – Мне кажется, ты все выдумал. Или это сидит в тебе подсознательно. А может, так все и есть на самом деле, а, Сидней? Иначе бы тебя это так не задевало. Неужели тебе никогда не приходило в голову…