Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе
Шрифт:
Там была установлена немка, с которой был связан солдат, но по причине болезни немка не могла бежать с ним. Эта женщина сообщила, что изменник пошел к вокзалу, чтобы нанять там такси и доехать до границы. Мы приняли меры к розыску этого таксиста.
Всего у вокзала в тот день находилось 20 машин. Я стал вызывать поочередно каждого из этих таксистов и задавать им одни и те же вопросы: не видел ли он солдата и на какой машине тот уехал? Среди опрашиваемых был бледный, худой, плохо одетый таксист. «Нет, никого не видел», — отвечает тот. Мне стало его жалко, я дал ему буханку хлеба и кусок сала. Вызываю следующего таксиста, и тот показывает, что видел солдата, тот
Все показания надо было документально засвидетельствовать, чтобы возбудить уголовное дело и судить изменника заочно.
Но на этом дело не закончилось. Мы установили контакт с немкой, и по нашему указанию она завела с изменником переписку. В одном из писем она сообщила, что выздоровела и выезжает к нему. При этом они договорились о месте и времени встречи с ним в Западной Германии. Мы в это время подобрали двух крепких немцев, дали каждому по тысяче марок, попросили съездить в Западную Германию (тогда это свободно можно было сделать) и привезти изменника.
Они встретили его, посадили в машину, стукнули гантелью по голове, чем-то накрыли и привезли в Гере. Это было важное и успешное мероприятие, по достоинству оцененное руководством УОО и командованием Группы.
В апреле 1950 года, по истечении пятилетнего срока пребывания в ГДР, я был направлен в Киев начальником 2-го отдела УОО по Киевскому военному округу.
Работа в центральном аппарате МВД — КГБ
В июне 1952 года, после краткого пребывания в Киеве, я был переведен на службу в Москву, в 3-е Главное управление МГБ СССР.
Перед назначением я был принят руководством МГБ СССР, а затем вызван в административный отдел ЦК КПСС, так как предполагаемая для меня должность входила в номенклатуру ЦК.
Первоначально я был назначен начальником отдела по обеспечению государственной безопасности всех военных академий и военных научно-исследовательских институтов. Противостояние СССР и США нарастало, разведывательная деятельность западных стран и США в нашей стране усиливалась. Это произошло после неудачи вооруженных сил США в Корее, где они фактически потерпели поражение на земле и, сверх своих ожиданий, в воздухе. Напомню, что воздушные бои в Корее вели главным образом советские летчики, обеспечившие, как минимум, двукратное превосходство по сбитым самолетам. К такому повороту событий наши недавние друзья оказались не готовы и решили дать нам бой другими средствами и методами. Если выражаться дипломатично, то важных объектов для работы было много…
Но вскоре, неожиданно для меня, я был назначен начальником 1-го отдела 3-го управления по обеспечению государственной безопасности Генштаба Вооруженных сил и аппарата Министерства обороны СССР.
Отдел был большой, работа была напряженная, важная, ответственная.
Курировал 1-й отдел первый зам. начальника 3-го Главного управления полковник Н. Р. Миронов, замечательный человек, оказавший на меня первостепенное влияние.
При первой же нашей встрече он сразу расположил к себе доверительной и исключительно доброжелательной формой разговора, хотя разговор касался тем достаточно острых. Он, в частности, рассказал мне, что мое назначение, как весьма молодого по возрасту (мне было тогда 33 года), вызывает определенное недовольство у некоторых работников аппарата, которые сами предполагали занять место начальника отдела. Точно и ненавязчиво он рекомендовал мне, как держать себя
Генштаб и Министерство обороны были важнейшими государственными объектами, где находилось средоточие главных военных секретов страны. Естественно, что разведки иностранных государств всеми силами пытались узнать о них хоть что-то. Отсюда очевидна и наша задача: не допустить никакой утечки военных секретов ни по каким каналам (личным, агентурным, через систему скрытого управления войсками, посредством хищения секретных документов, с помощью различных технических средств и др.).
По всем этим направлениям проводились всесторонние оперативные мероприятия. При этом во многом мы опирались на руководство Министерства обороны, Генштаба и главных управлений.
С их помощью мы проводили профилактические мероприятия в отношении лиц, допущенных к секретам и замеченных в подозрительных связях с иностранцами, велась борьба с нарушениями в работе с секретными документами, с болтовней, косвенно, а порой и прямо выдававшей служебную информацию, и т. д.
По материалам 1-го отдела руководство 3-го управления систематически представляло оперативную информацию в Генштаб и в Министерство обороны. Кроме того, каждый оперработник, на своем уровне, представлял собранную информацию руководству управлений.
Я лично как начальник отдела имел постоянные встречи с первым заместителем начальника Генштаба генералом армии М. С. Малининым [6] . У меня с ним сложились настолько хорошие отношения, что он меня звал просто — Леня. При встречах с ним я сообщал ему оперативную информацию и, в свою очередь, получал от него специальные и очень необходимые сведения, которые учитывались при работе и очень помогали. Запомнился такой случай. В тот день, когда арестовали Л. Берию, в Москве на улицах появились войска и танки.
6
Михаил Сергеевич Малинин (1899–1960) — Герой Советского Союза, генерал армии (1953). В годы войны начальник штаба ряда фронтов, в 1952–1960 первый зам. нач. Генштаба, Депутат Верх. Совета СССР.
В моем кабинете раздается звонок — звонит первый зам. начальника 3-го Главного управления, ставленник Гоглидзе и Берии:
— Слушай, в чем дело? Почему на улицах появились войска? Поскорее выясни и доложи.
Я по «кремлевке» тут же звоню М. Малинину. Тот спокойно мне отвечает:
— Леня! Во-первых, при всем уважении и доверии к тебе я ничего тебе не скажу. Во-вторых, советую тебе по этому вопросу больше ни к кому не обращаться. Понял меня?
— Так точно, все понял.
Уже впоследствии я понял, что своими ответами он хотел оградить меня от неприятностей. Ведь настойчивые звонки и расспросы в такой острый момент могли ко мне самому вызвать определенные подозрения.
Я позвонил первому заму начальника 3-го управления и доложил, что выяснить причины появления войск на улицах мне не удалось.
Тот в весьма грубой форме выразил свое крайнее неудовольствие. При этом его пассаже я также вышел из себя и заявил ему, что он — генерал, один из руководителей управления и вполне мог бы сам позвонить министру обороны. Генерал осекся, потом выругался и повесил трубку.