Смерть его игрушка + эпилог
Шрифт:
Ещё проблем не хватало!
Ладно, посмотрим, что мы имеем.
– Ром, а ты правда мёртвый?
Постаралась непринуждённым тоном. Пытаюсь показать, что мне это безразлично.
Он вздохнул:
– Правда.
Он молчит. Я тоже.
Потом вспоминаю.
– Ром, а зачем презерватив? Детей ты сделать не можешь, болезни к тебе не привяжутся…
– Так это ты захотела, - усмехается он.
– По принципу ‘пока уступлю?’
Кивает. Смеётся.
За последнее время я столько раз могла потерять жизнь, что невозможно
– А что там… после смерти?
– Неважно.
– Но я хочу знать. Любую правду.
– Даш, давай потом.
Устало, с грустной улыбкой. Ладно, не хочет - не надо. Я не должна настаивать.
– Ты не должна больше ходить без меня никуда. Чего бы не хотел Дюфо. Что он тебе ещё сказал?
– Что ты умер из-за Ланы.
– Я не хочу это обсуждать сейчас, - деланно-равнодушно.
– Но это так?
Он кивнул.
Я снова молчу. Во мне два противоречивых ужаса: за него, небезразличного мне человека, который умирал.
И осознание того, что их с Ланкой враждебность - всего лишь обида.
Яркая, эффектная, блестящая. Роковая. Искра, вихрь, цунами. Она не играет мужскими сердцами, она выбрасывает их - пачками. У её ног всегда очередь.
Куда мне с ней конкурировать.
– Что вас связывало с ней?
Он качнул головой:
– Это сейчас неважно.
– Мне - важно!
– нет, теперь я не отступлю.
– Неважно!
– ледяным тоном повторил он.
– Что связывало, то умерло.
Я отстранилась на длину его рук - Роман не разжал объятий, и словно не замечал моих попыток вырваться.
– Так, значит, что-то было?
– Даша!
– тяжёлый взгляд, сжатые уголки губ. Он жутко красивый, когда сердится. Даша, возьми себя в руки.
Но не получалось. Я не виновата, что теряю от него голову.
– Почему вы сейчас не вместе? Вы же были, да? Кто кого бросил?
– я почти срываюсь.
– Это из-за того, что ты умер, да?
– и тихо добавила - я не могу такое говорить громко:
– Почему я? У тебя была она, почему я?
– Потому, что я так хочу!
– он в первый раз повысил на меня голос. Но рук не разжал, и я почувствовала его напряжение.
– Она лучше меня. Как я могу быть уверена, что ты не уйдёшь обратно?!
Я тоже повысила голос - почти до крика. Срывались обидные слова, о которых я непременно пожалею.
И я его разозлила. Впрочем, кажется, я подсознательно хотела именно этого.
– Замолчи!
– процедил он, кажется, с трудом сдерживаясь. И что он сделает мне? Да ничего, скорее всего.
– А то что?!
Он не ответил. Словами.
Он просто сгрёб в горсть мои волосы, сильно запрокинул мне голову и впился в губы - жестко, жадно. Я даже не пыталась протестовать - не представляла, как это сделать. Он держал меня так, что я не могла даже пошевелиться - только подчиниться его губам.
Он грубо проник языком мне в рот. Кажется, вся моя злость уже превратилась в страсть. Я только
Резкий рывок - футболка затрещала. Я попробовала вырваться, но он даже не заметил. Сорвал так же бюстгальтер, расстегнул мне джинсы. Я поняла, что дальше, но остановить это не могла. Треснула тонкая ткань трусиков - это уже вторые, которые он рвёт!
Он прервал поцелуй только для того, чтобы избавить меня от остатков одежды. Но я уже не протестовала - я хотела его. Он рывком посадил меня верхом на колени и словно насадил на себя - грубо и резко. Я закричала - стоны уже не могли выразить моих чувств.
– Даша!
– выдохнул он хрипло, продолжая двигаться во мне.
– Всё нормально?
– Не останавливайся, - только и смогла ответить я.
Но такого желания ни у него, ни у меня не возникало. Он держал меня как игрушку, как куклу.
Французы называют оргазм ‘маленькая смерть’. Я почти умерла у него в руках.
54.
Я вряд ли смогла бы спокойно лечь в постель после такого. Мы пошли на кухню - пить чай. Мне пришлось достать халатик, потому что из одежды выжили только джинсы.
Чай делал Роман, потому что у меня сил не было вообще. Я просто растеклась по стулу.
– Даш, извини, - сказал он, поймав мой взгляд.
– Это ты извини, - пожала плечами.
– Я не должна была…
– Это я не должен был, - он поставил передо мной чашку и поцеловал в макушку. Продолжил, понизив голос.
– Меня просто безумно заводят эти твои истерики.
– Ты тоже привлекательный, когда сердишься, - я опустила глаза.
– Только можно больше не рвать мою одежду?
– Носи что-нибудь легко снимающееся, - посоветовал он с улыбкой.
– Например, у тебя есть юбки?
– Ага, и трусы кольчужного плетения, - буркнула я.
– Снимаются легче, чем рвутся.
– Я понял, Даш, - рассмеялся он.
– Возьми печенье. Только давай договоримся. У тебя нет никаких оснований для ревности. Просто помни об этом, ладно?
Он взял меня за руку и поцеловал пальцы. Несмотря на то, что мы только что делали, снова вспыхнула страсть. Я хотела его ещё раз.
Видимо, он читал мои мысли. Надеюсь, по глазам, а не напрямую.
– Даша, допей сначала чай.
– Я не хочу.
Внутри разливалась горячая волна - мне уже не до чая.
– Тогда иди сюда.
Он потянул меня за руку и усадил к себе на колени. Я, не дожидаясь, сама поцеловала его.
– Не торопись, милая.
Он скользнул губами по моей шее, груди. Распахнул халатик и обнял меня.
Наверное, не вовремя - но я спросила:
– Ром, а ты совсем никак не можешь иметь детей?
– Я что-нибудь придумаю.
Он встал и понёс меня в спальню.
55.
Рано-рано утром меня разбудила Лана. Вернее, её звонок.