Смерть экс-любовника
Шрифт:
Фредрик рассказала, как обстоит дело с двумя главными семействами – Уренсайд и Трент. Были там также и Реггианы, но они недавно прибыли из Вегаса и в основном оказались ростовщиками и судебными приставами. Уренсайды – «коренные» американцы, у них были фамильные деньги, особняки, преданные слуги и герб. Тренты – нувориши. У них имелась сеть гостиниц, строительные компании, и они пытались построить торговый центр на месте виноградника; который забрали у Уренсайдов нечестным путем. Они владели также печально известной атомной электростанцией.
Под
Август Уренсайд явился на белом лимузине и убедил бывшую жену сына провести обмен заложников. Она отпустила Круиса, который все равно впал в диабетическую кому, и направила пистолет на Шеффо – Августа, с седыми висками, прихрамывающего.
Тут Фредрик остановила изображение, желая обсудить: не из этого ли пистолета застрелили Дэвида. Меня удивило, что полиция первым делом стала искать орудие убийства в реквизиторской мыльной оперы. Но ни я, ни Фредрик не знали ответа на этот вопрос. Фредрик нажала нужную кнопку, и мы стали смотреть дальше.
– Я застрелю его, Рокет! – кричала Триша – Лилак персонажу Руперта, который был виден в большое окно. Он устроился на подвесном сиденье и был одет как мойщик окон. – Не думай, что я не способна на это! – Она повернулась к своему пленнику: – Прости, Август, но мне нечего терять. В любом случае я попаду в тюрьму. Или в ад. Кроме того, ты стар.
– Но ты ведь молода! Ты потеряешь свою молодость, Лилак! – с пафосом произнес Шеффо – Август, хромая по направлению к ней. – Сон. Невинность. Сладкие мечты.
– Мои мечты не настолько уж важны, – возразила она.
– Ты стоишь перед пропастью, дитя, – сказал Август, и тут зазвучала музыка. – Если ты лишишь меня жизни, то тем самым окажешься на другой стороне моста, с которой нельзя вернуться назад. Никаких обратных билетов. На той стороне находятся те, кто убил своих ближних. Ты окажешься в их компании. Такая роль уготовлена тебе, а, Лилак?
– Я круче, чем ты думаешь, – заявила Триша – Лилак, тряхнув завитыми волосами. – Кто организовал это вторжение, кто похитил уборщиков и оказался на их месте?
Фредрик сказала:
– Теперь понятно, почему она в резиновых перчатках.
– Уборщики в роли троянского коня, – заметила я.
– Лилак, – продолжал Шеффо-Август, – тебе неведомы страдания, которые приносит убийство.
– Но моя мать умерла от радиации. Кто-то должен заплатить за это.
– Я делаю это, – заверил ее Шеффо. – Я уволил ее с должности куратора музея, и она смогла найти работу только на атомной электростанции. Я постоянно страдаю от этого. Но страдать мне осталось не слишком долго: этот чертов рак яичка съедает меня заживо. Потерпи. Подожди еще три недели, и я умру. Если ты застрелишь меня сейчас, то твой поступок будет преследовать тебя вечно. И ты потеряешь наследство; я оставил четкие указания насчет тебя в своем завещании.
– О каком наследстве ты говоришь, Август? Почему ты собираешься оставить мне хоть что-то?
– Потому что, Лилак, я всегда любил тебя. Даже до того, как ты родилась. Потому что когда-то любил твою мать.
– Мою… мать?
Музыка постепенно становилась громче, предупреждая, что сейчас наступит важный момент.
– Это правда. Я любил ее. Лилак, я твой… отец.
– Что?! – одновременно вскрикнули Фредрик и Лилак. Одновременно с ними находящийся на заднем плане Руперт – Рокет теряет равновесие и… исчезает из кадра. Переброс камеры на улицу: он висит за окном на своем снаряжении. На ним какой-то обтягивающий костюм – такие не носят ни шефы полиции, ни мойщики окон. Но, наверное, в Мун-Лейк дело обстоит иначе.
Экран постепенно становится черным.
В отличие от Фредрик, которая буквально вытирала слезы, я не могла заставить себя почувствовать ту озабоченность судьбой героев, которую ожидали от меня создатели фильма. Неминуемая смерть, виноградник, пистолет, который приставили к голове умирающего от рака, – все это слишком уж походило на действительность.
– Параллели с жизнью Дэвида несколько настораживают, – сказала я.
– Таким уж был Дэвид – он переплавлял свою жизнь в искусство. И писал сценарий до самой своей смерти, – отозвалась Фредрик. – Триша рассказала мне об этом на своей вечеринке. Они будут воплощать его идеи до самого лета. Хотя, конечно, некоторые детали претерпят изменения.
– Да. Скажем, Триша и Трей будут помилованы. Но откуда Триша знает, чем занимался Дэвид до дня своей смерти? Они были не слишком близки.
Фредрик пожала плечами:
– Я думаю, если Шеффо все же «убьют», то мы сможем вычеркнуть его из списка главных подозреваемых.
– Нет, ведь он думал, что получил помилование. Он просто ошибался. Я очень расстроюсь, если это окажется Шеффо. Но, думаю, все три актера в случае увольнения могли бы получить другую работу, правильно?
Фредрик кивнула:
– Такое случается постоянно. Актеры переходят из одной мыльной оперы в другую.
– А Джен Ким? Если ее уволят, она сможет получить работу в другом сериале?
– Только не должность исполнительного продюсера. Ей повезет, если она станет помощником продюсера. Мыльные оперы вымирают, так что вакансий не много, а ей не хватает опыта. Эта работа для нее – подарок небес.
– Откуда тебе все это известно? – удивилась я.
– «Мыльные оперы изнутри» плюс мой любимый блог, посвященный им. Я очень хорошо информированный зритель.