Смерть экзекутора
Шрифт:
— Нет у меня импов. Двадцать евро возьмешь? — шлепнул Сергей ненужную в погибающем мире бумажку.
Мужик сгреб купюру и указал на боковой столик.
Телефонная связь перестали работать еще в Рио, Всякие фэйсбуки, инстаграммы, вконтакты издохли следом. Но скайп работал. Ленка не появлялась там с последнего разговора, зато — оп-па! Там висело сообщение от Витьки. Который к тому же был он-лайн.
— Серег, они на самом деле никакие не инопланетяне, — зачастил коллега. — Зря ты со мной не пошёл, был бы уже дома. А я был на другой планете! Слушай, людям действительно привалил шанс нормальной жизни. Никаких государств! Просто жизнь! Всё тебе дают и все живут
— Витька, кончай трепать чушь, — Сергей поморщился: Витька был большой оптимист. — Я Ленке дозвониться не могу. Можешь к ней заехать?
— Ты прости, но нет. Не смогу. Мы Северное Бутово разбираем, а ваши Черемушки еще закрыты силовым полем. Знаешь, как по нервам бьёт! И узнать я ничего не могу — информация только для родственников. Да зайди ты к любому синему… Ничего с Ленкой не случилось — всех аккуратно так переселяют: с бабушками-дедушками, Жучками и внучками. Нужных специалистов оставляют, но у Ленки же нет никакой толковой специальности…
Сергей отключился. Нет, он не поедет поездом. Снова чувствовать себя как в закупоренном самолете, который каждую минуту может грохнуться? Или налететь на глашатая и потом послушно оказаться в ошейнике? Неужели он не найдет в пустой Германии тачку? Сутки не спать, и будет дома. Разберется, что там бьет по нервам сильнее, чем неизвестность…
В обезлюдевшие кварталы с опустевшими домами дисциплинированных немцев не пускали надписи «Проход запрещен и опасен для жизни!» и окружало невидимое поле страха. Как оказалось, не смертельное и не мешающее двигаться. Просто полоснувшее испугом и разрядом как от шокера в момент проникновения. Сергей упал от приступа боли, но перекатился, вскочил. Боли уже не было… И вот такое препятствие Витька не смог преодолеть?! Остался даже не страх, а легкая досада и настороженность, что кто-то все-таки не ушел и его застукает. Перебежал под укрытие черных в ночи зеленых насаждений.
Но никого не было. Непривычная, почти абсолютная тишина в городе, который никогда на самом деле не молчит. Посвистывали какие-то птички. Бродячих животных у немцев и без инопланетян не было, но ни шума машин, ни музыки ниоткуда. Это слегка дергало нервы… Похоже, охрана вычищенного спального района не торопилась искать нарушителя, да и была ли тут охрана? К тому же и внутри зоны никаких датчиков-сирен-пугалок не обнаружилось.
Сергей обошел несколько гаражей и выбрал японский внедорожник. Ключи от машины мирно висели на крючочке в прихожей незапертого дома. Найти канистры и запастись топливом не составило ни
На выезде болевой разряд скрутил Сергея, но он умудрился даже не выпустить руль. Ниссан вильнул и помчался на восток по полупустым дорогам.
Германия и малонаселенная Польша — это вам не сумасшедшая Москва. Ночью на Европейских дорогах и ранее было пустынно. Одинокие грузовики только добавляли неприятных мыслей, словно редкий звук шагов в покинутом жильцами доме. Его дважды останавливали оранжевые спасатели. Громадные мужики. Из тех, что поперек себя шире, однако по движениям было видно, что под комбинезонами у них нет ни капли жира. Обратились к нему по-немецки, попросили его комм, но удовлетворились паспортом Мамедова. Узнав, что он едет домой в Москву, легко перешли на русский.
— А где вы живете в Москве?
Пользуясь тем, что в загранпаспорте не было адреса, да и сам Иса Мамедов был как бы из Баку, Сергей назвал адрес Катерины — матери-одиночки и сестры Викторовой жены. Она жила на той же улице, что и Витька должна была не попасть под выселение.
Пришелец поводил пальцами над прозрачным экранчиком, вытянутым из комма, и вперил обвиняющий взгляд:
— По этому адресу вы не зарегистрированы.
— Екатерина Голомыйко моя гражданская жена, а её детей я собираюсь усыновить. Дайте вернуться домой!
Бык в оранжевом потыкал пальцами в комм и отпустил, даже не проверив машину. Ни первому, ни второму патрулю не пришло в голову спросить права или техпаспорт на машину. И тут Сергей пожалел, что не взял хоть какое оружие — у немцев бы точно нашел, если бы поискал как следует!
Радио приходилось все время держать в поиске — работающих каналов было отчаянно мало, но любая музыкальная программа постоянно прерывалась тошнотворно-восторженной пропагандой. Это было невыносимо и Сергей в конце концов отрубил радио совсем.
Москва встретила свободными дорогами. Редкое движение на дневной МКАД дергало нервы хуже разрядника пришельцев.
Съехал с МКАД и, наплевав на запрещающие надписи, получив короткий всплеск страха и боли, но чувствуя себя героем фильма о последнем человеке на Земле, Сергей проскочил невидимый барьер вокруг выселенного родного микрорайона, пропетлял между брошенными машинами и остановился. Могучий японец полностью заблоковал узкую внутреннюю дорожку перед подъездом. Посреди недели заставленную припаркованными автомобилями, как в выходные…
Нигде никого.
В плотном ряду парковки стояла их с сестрой мазда.
Сердце упало. Дура Ленка!
Домофон не работал, дверь не открывалась. Выбил окно на первом этаже и по вырванному с корнем заборчику палисадника — на который в прошлом году собрали деньги всем подъездом — забрался в квартиру тетки с брехливой болонкой. Тетка вечно сидела с подружками у подъезда и цеплялась языком за каждого. Теперь сидит где-нибудь на Звезде, но без болонки — в прихожей лежал сушеный лохматый трупик.
Сергей даже не стал закрывать дверь в квартиру — зачем? Бросился прыжками через ступеньки на четвертый этаж. Выдохнул, воткнул приготовленный на бегу ключ и открыл общую дверь.
Четыре шага.
Открыл квартиру.
— Лен? Мама?
Липкий отвратительный запах мертвечины…
Заставил себя пройти в спальню матери.
Мать опять пыталась пробраться за шкаф. Ей казалось, что там — их старый двор в Баку. И оттуда ее зовет отец, живой и весёлый. Она так и осталась лежать, уткнувшись в темную щель, куда не пролезала даже рука. На четвереньках, в ярком любимом халате…