Смерть экзекутора
Шрифт:
Прикрыл ворота, калитку.
Перенес в дом консервы и рундук с Милкой, упал на неразобранную кровать и отрубился.
Проснулся от стука в дверь: одетым и в обнимку с собранной, но незаряженной Милкой.
Прикрыл снайперку одеялом и пошел открывать.
— А я смотрю вчера: светит и светит, — на крыльце стоял Михаил Петрович — бывший сторож уже неработающей лодочной станции давно не существующего дома отдыха «Голубые Озёра». — Всю ночь светило. Что машина-то нараспашку? Попахивает она. Мышь там околела?
— Я мать хоронил.
— Да ты
— Ленку угнали. А я еле-еле из командировки вернулся и маму нашел. На полу… — Сергей похлопал деда по плечу, приглашая в дом.
— Прости, не знал…
— Телефоны же отключились, ничего не работает.
— Убили или сама?
— Да не знаю я! Нашёл же, говорю, такую. Брошенная была в квартире. С неделю…
— Ну-ну… Нет, они же никого не убивают, всех собирают, вежливо так. Переселяют…
— Весь район вывезли, ни души не осталось. А мертвых бросили.
— И много было мертвых?
— Не считал. Но живых не видел.
— Эвона как… Так ты мать-то… В машине сам привез? А что ж не по людски-то? Похоронная служба работает, мы вот неделю назад соседку мою хоронили, всё чин-чином на кладбище и с поминками, как полагается…
— Куда бы я пошёл по-людски? — сорвался Сергей. — Какая похоронная служба? Ты в своем уме? Ленку увезли, мать сволочи эти убили… А я к ним пойду просить? Да?
— Не кричи, нехорошо кричать-то. Покойную тревожить… — Петрович рукавом смахнул со стола пыль, достал из сумки и расстелил газету. Выставил бутылку и свертки с закуской. — Сядь вот. Выпей. И что теперь делать будешь?
Что теперь делать Сергей не знал.
Напился.
К вечеру проснулся по-новой. Под оставленным на столе хлебом и горкой помидоров с огурцами увидел записку: «Лодку я тебе перегнал. Приходи телевизор смотреть».
Рядом лежал ключ от висячего замка. Хмыкнул: вот же лодочник старый — да на этом берегу ближайшее жилье в десяти километрах, кого бы сюда понесло лодку воровать?!
Сходил за водой к колодцу.
Бестолково росший у воды и давно загнивающий тополь в начале лета все-таки рухнул, разбив сруб колодца. Сергей тогда договорился с фермером и привез короткую, но широкую бетонную трубу, которую они втроем и с помощью трактора вогнали в землю, сделав новый колодец.
Глянул к плавням — к пню на якорную цепь была привязана лодка.
Нормальный ужин готовить не хотелось. Наскоро затопил баньку и вымылся, оставив в тазу замоченные вонючие шмотки. Вспомнил и вытянул из мокрого кармана пропахшего нехорошим Ленкиного зайца. Выстирал и посадил на крыльцо сохнуть. Сделал чай. Съел мясо из жестянки, закусил хлебом с огурцами-помидорами. Проверил телевизор: электричество шло, но тарелка ничего не ловила. Посшибали они спутники, что ли? Или нет сотрудников? Решил воспользоваться приглашением — надо же узнать, что в мире делается, раз у Петровича телевизор как-то работает. И да, надо решать, что теперь делать…
На
Арочная ниша под балконом удивила вернувшейся на место скульптурой играющих медвежат. Сергей даже остановился — нет, медвежата те самые. Настоящие. Сияющие новой белой краской! Но бетонные львы, охраняющие горбатый мостик через канал, были все так же серо-пятнисты, а на искусственном островке не появилась олениха с олененком.
Дермантиновая дверь бытовки оказалась не заперта. Старый, еще ящиком, телевизор бодро вещал о какой-то стройке.
— Слушай, Петрович, — крикнул Сергей, снимая обувь. — А как это у тебя телик работает, а у меня — никак?
— Хорошо, что ты пришёл, надевай ботинки взад, — старик вышел из кухни опять с полной сумкой. — Пойдем Святозара взбодрим, а то он тоже закис. Смотри, фокус!
Петрович прошел в комнату и выдернул коричневый толстый карандаш из плоской коробочки у телевизора. Экран зарябил потерянным сигналом.
— Коммутатор теперь антенна. Коротко — комм. Бесплатно всем дают. Вместо телефона и телевизора. Можно и в нём телевизор смотреть, но больно экран маленький, — протянул карандаш Сергею.
Сергей заметил продольную щель на бархатистой поверхности палочки, хотел раскрыть…
— Только в твоих руках не заработает, — отобрал Петрович комм и растянул карандаш в прямоугольник. — Вот, а тут все есть и по-русски, — потряс экранчиком с цветными иконками и надписями, но сразу же сложил обратно в палочку и убрал в сумку. — Потом посмотришь, пошли уж.
Трехэтажная вилла Святозара — известного в заграницах художника — занимала весь Дикий пляж и кусок санаторного парка. Виллу построил его отец — успешный питерский бизнесмен. Однако бизнесмен неожиданно скончался лет десять назад, а его богемствующий сын — сам уже давно женатый, разведенный и с взрослым потомством — бывал тут наездами.
Петрович, не останавливаясь у боковой калитки, завернул на дорогу и прошел сквозь криво распахнутые ворота. Точнее, выбитые брошенным тут же джипом.
— Расстроился он сильно, — ответил Петрович на удивленный жест Сергея. — Дочка с сыном решили из Крыма не возвращатся. Имущество всё отобрали: квартиры в Питере, в Москве, акции. Жена на другую планету улетела.
Сергей глянул в глубокое небо — августовские ночи особенно черны и безоблачны. Звезды россыпью. Корабля не видать.
Художник, небритый и хмурый, уже был нетрезв, босиком и в одних брюках от дорогого костюма. Оттолкнул дверь в стену, молча развернулся и прошлепал в зал, светясь бледным торсом интеллигента. Развалился на подковообразном диване напротив огромного плоского телевизора, который показывал детский хор. Без звука.