Смерть и побрякушки
Шрифт:
– По юридическому. Марина Сергеевна является опекуном всего имущества вплоть до совершеннолетия Александра Павловича Севастьянова-младшего. И по решению покойного Севастьянова-старшего замещает его на посту генерального директора, - прямо от дверей приняла подачу госпожа адвокатесса. И проследовала внутрь плавным маршевым шагом. Марина никогда не думала, что такой возможен, а вот поди ж ты, увидела воочию. Даже позавидовала: имей она такую походку и умение держаться, ей бы и о костюме заботиться не пришлось.
Нотариальная дама подошла к длинному столу совещаний и замерла по правую руку от Марины. Ошеломленный Эдик тупо уставился
Растерянный Эдик яростно тер ладонью лоб, словно мучительно пытался сообразить, какие чары вынудили его усадить нежеланную гостью.
– Позвольте, а почему нам ничего не известно!
– воинственно топорща усы вмешался бухгалтер, - Что за театральное появление! Неужели нельзя по-человечески: позвонить, предъявить соответствующие документы.
– Тц-тц-тц, Эдуард Викентьевич, - пощелкала языком Марина, - Что ж это вы, от ближайшего окружения тайны имеете? Не дело, нет, не дело! Я, любезнейший Степан Петрович, - с самой приятной из всех своих улыбок, Марина повернулась к бухгалтеру, - вторые сутки в вашем офисе телефон обрываю, все пытаюсь по-человечески. Лично приезжала, топталась тут у проходной. К сожалению, кроме "Не мешайте работать!", других слов у Эдуарда Викентьевича не нашлось. А ведь я ваш старший компаньон, непосредственный шеф и главный босс. Плоховато в фирме с дисциплинкой, подраспустились. Рыба, знаете ли, гниет с головы. Если наверху не уважают старших, какой же субординации можно ждать от подчиненных?
– "Соответствующие документы", безусловно, имеются, - веско обронила адвокатесса, прерывая расхулиганившуюся Марину.
Вертлявое, как собачий хвост, настроение правления снова переменилось. На Эдика теперь смотрели с презрительным недоумением, а на Марину - с глухой злобой. Похоже, сидящие в зале никак не могли решить, кто им омерзительней: свой балбес или пришлая нахалка.
– Позвольте, позвольте, - забормотал Эдик, тщетно пытаясь обрести утраченные позиции, - Вы обманом проникли в помещение...
Словно в ответ на его слова из коридора послышались крики и топот множества ног. Дверь рванули и комната заполнилась молодыми, плечистыми мужиками в камуфляже.
– Они, точно они, которые на скорой прикатили, - протолкавшийся из задних рядов Витька триумфально указал на Марину. Глаза охранника пылали охотничьим азартом. На мгновение испуганной Марине показалось, что на кончике его пальца открывается темное дуло, готовое плюнуть огнем.
– Да-да-да, - возликовал Эдик. Появление крепких парней давало шанс избавиться от нежданной и нежеланной компаньонши, - Они-они-они. Вломились сюда, хотят чего-то, сумасшедшие, наверное.
– Не волнуйтесь, Эдуард Викентьевич, сейчас выставим, - эффектно поигрывая мышцами, Витька двинулся на Марину.
Никогда еще Марина не чувствовала себя так мерзко. Сейчас ее схватят и поволокут, словно бродяжку какую. Забавная эскапада по проникновению в фирму обернется страшным унижением. Конечно, она вернется, но один бог знает, сколько времени займет разбирательство и сколько денег утечет со счетов "Worldpress". Сузившимися от бешенства глазами Марина поглядела в полную радостного предвкушения физиономию охранника. Мужик явно мечтал рассчитаться
– Натравливать охранников на начальство - крайняя глупость, - адвокатесса, казалось, не обращала на пакостную сцену ни малейшего внимания, полностью уйдя в созерцание собственного маникюра, - Особенно после предъявления всех документов, - на секунду отвлекшись от ногтей, она небрежным жестом уронила на стол прозрачную папку.
– Но позвольте, я ничего не понимаю! Долю Павла наследую я! Эта женщина бредит, она самозванка!
– Оскорблять начальство - еще большая глупость!
– воспрянувшая духом Марина искоса глянула на замерших охранников и переключилась на правление, - От Павла Афанасьевича вы ничего унаследовать не могли, поскольку Севастьянов-старший не является компаньоном фирмы.
– С каких же это пор?
– Эдик попытался язвительно усмехнуться, но у него ничего не вышло, губы слишком тряслись.
– Да уж почти неделю, - невозмутимо заметила адвокатесса.
– Глава фирмы - сын Павла, а до его совершеннолетия - ближайшие 17 лет - здесь командую я, - торжествующе резюмировала Марина и шутовски раскланялась.
В правлении царила гробовая тишина, отчетливо слышно было, как охранники стараются не дышать.
– На вашем месте, господа, - лениво протянула адвокатесса и все головы дружно повернулись к ней. Члены правления готовы были сейчас послушаться любого, кто скажет, что же им делать!
– На вашем месте, господа, я бы закрыла заседания, свернула все графики, - юридическая дама скользнула насмешливым взглядом по Эдикову творчеству, - и проводила Марину Сергеевну в ее кабинет.
Воцарилась долгая пауза, члены правления украдкой переглядывались, не зная, на что им решиться. Ситуацию переломил сам Макаров. Стараясь спасти хоть какие-то остатки своего авторитета, он не нашел ничего лучше как пробормотать:
– У нас сейчас нет свободных кабинетов.
Десяток презрительно-жалостливых взглядов уперлись ему в переносицу.
– Ничего, Эдичка, - усмехнулась Марина и взялась за портфель, - Кабинет главы корпорации будет мне в самый раз.
Глава 7
– Ну вот, Марина Сергеевна, вы и устроились, - адвокатесса бродила по кабинету, разглядывая фотографии и многочисленные финтифлюшки с дарственными надписями. Иногда она легко касалась кончиками пальцев граней какого-нибудь резного кубка или гравировки невероятно вульгарной декоративной шпаги. В ее жестах, кроме любопытства, была и капелька брезгливости.
Марина следила за ней с неприязнью. И так не по себе, а тут еще и нахальная адвокатша! Марина сама затребовала кабинет главы корпорации, но сейчас чувствовала себе в нем просто ужасно. Здесь все принадлежало Пашке, все было пропитано им. Это ему дарились жутковатые кубки, это он горделиво позировал на каждом фото: Пашка слева от Киркорова, Пашка справа от губернатора, Пашка сзади от президента... Среди фотографий гордо красовалась икона. Вероятно, имелось в виду, что прямо за спиной у Господа Бога тоже стоит Пашка. Просто его не видно.