Смерть и семь немых свидетелей

Бауэрова Анна

— Хм… — покрутил головой Янда, — расскажите все еще раз, сначала.

Яначек повторил все, добавляя подробности и используя яркие метафоры.

— Пан капитан, — завершил он торжественно, — Шекспиру фантастически подходят стены замка Клени, но с таким же успехом там можно играть и античные драмы, поскольку речь в них идет, как правило, о семейных трагедиях. Ведь и в пашей истории, поверьте мне, — его голос зазвучал еще торжественней, — все дело в семейной трагедии. В определенном смысле. Здесь действует genius loci — гений места, злой искуситель, атмосфера, традиции места. Не хочу сегодня отнимать у вас время, но когда-нибудь расскажу хотя

бы некоторые эпизоды из истории замка Клени. Это была хмурая крепость, и не проходило столетия, чтобы там не разыгрались две-три страшные трагедии… всегда, так сказать, на семейной почве. Как вы думаете, почему такой прекрасный замок его хозяева сдали в аренду монахиням? Потому что не могли там жить. Боялись тех стен, пропитанных уносом и страданиями, боялись, что все может повториться. Не-ет, в данном случае не годятся обычные, привычные версии — кража, спекуляция и подобные пороки. Темные инстинкты, любовь, переходящая в ненависть, уродливые страсти — вот символы замка Клени! В любом другом месте садовник остался бы садовником, не смог бы стать подлинным художником, чьи произведения являют собой как иллюстрацию этого проклятого, дьявольского места. Ни в каком другом месте в его сознании…

— С пани Залесной, — вклинился Янда, — вы расстались во дворе. Что делали потом?

Потребовалось некоторое время, чтобы Яначек, разгоряченный монологом, среагировал на этот простой вопрос.

— Пошел прогуляться, — ответил он вяло.

— Куда? Ведь ворота уже были заперты. Вы пошли вместе с Залеской через барбакан?

— Нет… Должен вам признаться в одной мелочи. Дело в том, что я умею открывать ворота. Чтобы справиться с этими допотопными запорами, много умения не надо. До того вечера об этом никто не догадывался. Но едва я… ну, немного отогнул засов, — появился этот недоношенный паршивец Бенеш. Хитро ухмыляясь, он попросил, чтобы я и его выпустил наружу. Что мне оставалось делать… Он направился вниз, к деревне, а я в другую сторону. Там над заказником есть горка, с которой открывается красивый вид… Словом, небольшая вечерняя прогулка. Ведь я романтик по натуре.

— Когда вы вернулись?

— Примерно через полчаса. После девяти. Сразу же отправился в свою конуру, которую делю с Беранеком. Моего соседа не было дома. Я немного почитал и уснул.

— Знаете, когда вернулся Беранек?

— Когда он пришел, то разбудил меня. Но сколько было времени, не имею понятия.

— Больше никого вы не видели, ничего не слышали?.. А когда стояли у дверцы, не заметили пани Альтманову?

Яначек отрицательно покачал головой.

— Благодарим. Мы с вами еще встретимся.

— Я очень огорчусь, если этого не произойдет, — очкастый человечек поклонился, прощаясь.

— Когда Седлницкий говорил о шуте, — заметил после его ухода Коварж, — то он определенно имел в виду этот хилого романтика.

6

С Беранеком была сплошная морока. Отвечал он односложными фразами, и каждую из них приходилось тащить клещами.

Одет он был так нелепо, что это потрясло даже Янду, привыкшего за многие годы работы ко всему. Самыми приличными были джинсы — грязные, оборванные, заправленные в высокие ботинки с потрескавшейся кожей неизвестно какого года выпуска. Но это было ничто по сравнению с неописуемой робой, похожей на рубашку русского крепостного крестьянина прошлого века, подпоясанной жеваным ремешком. Впечатление дополняли густая смолисто-черная

борода, полотняная кепка со сломанным козырьком, которую Беранек снял только после того, как ему напомнил об этом Коварж, и подстриженные под горшок волосы.

«Ниже пояса, — размышлял Янда, — похож на ковбоя Вили, золотоискателя из Эльдорадо, а выше — на бурлака с Волги. Нарядился для нас. Не доставлю ему радости, не буду обращать внимания».

Из ответов, состоявших в основном из междометий, удалось выяснить, что из замка Беранек ушел около восьми, в ресторане увидел Квазимодо а подсел к нему. Примерно в девять появился Дарек Бенеш а вслед за ним — Марин Залеска. Описание вечера, но существу, совпадало с показаниями Седлницкого. Ресторан покинул в полночь, поднялся к домку по косогору и сразу пошел к себе. По дороге никого не видел, ничего не слышал. Да, Яначек был дома и спал.

— У вас есть собственный взгляд на это трагическое событие? — спросил после длинной паузы Петр Коварж, потому что Янде этот волосатик уже так надоел, что у него пропала охота задавать вопросы.

— Нет.

— Но узнав об убийстве… должны же вы были подумать хоть о чем-нибудь.

— Не должен.

Коварж бессильно развел руками.

— Пан Беранек, — обратился к нему Янда, — есть у вас какой-нибудь другой костюм, кроме того, в котором вы нас посетили?

— Ну.

— Почему же вы его не надели?

— Не годится для общества.

— А для чего годится?

— Для путешествий.

— Хм. Что это за костюм?

— Штормовка.

— В таком случае хорошо, что вы надели свой выходной костюм, — вздохнул Янда.

— И я говорю, — кивнул довольный Беранек.

— В штормовке его сюда не пустили бы, — процедил Коварж. — Итак, подведем итоги: за весь вечер, от вашего ухода из замка до возвращения, из своих сотрудников вы видели только Седлницкого, Бенеша и Залеску.

— Этого я не говорил.

— Как не говорили? — разозлился поручик.

— Так вы же меня не спрашивали. Только о том, встречал ли я кого-нибудь по дороге туда и обратно.

— Значит, вы видели еще кого-то? — Коварж с трудом овладел собой.

— Ну. Ту пышку.

— Которую?

— Лудвикову. Стояла и смотрела в ресторан через окно.

— Вы выходили наружу?

— Ну. Помочиться.

— Сколько было времени?

— Примерно четверть одиннадцатого. В десять я глянул на часы.

— О чем вы говорили?

— Ни о чем. Она меня не видела.

— Как это не видела?

— Стояла у углового окна как приклеенная и пялила глаза внутрь.

— Что вы подумали?

— Ничего. Я о своих маленьких потребностях не размышляю.

— Хватит! — Янда неожиданно закричал так, что Коварж и Чап вздрогнули, но Беранек даже не моргнул. — Или вы будете давать показания как следует, или мы вас оставим здесь! Доводов найдется не меньше десяти!

Беранек открыл было рот, но передумал отвечать. Капитан закурил и несколько раз глубоко затянулся.

— Как вы думаете, кого она высматривала? — продолжал Коварж.

— Скорей всего кого-нибудь из речников. Среди них есть симпатичные.

— Это вы подумали тогда?

— Ну.

— Потом вы ее уже не видели?

— Нет.

— Еще раз подведем итог, — вздохнул поручик. — По дороге в ресторан из своих сотрудников вы не видели никого. «В раю» — Бенеша, Залеску и Седлницкого. Примерно в четверть одиннадцатого снаружи вы увидели Лудвикову, но она вас не видела. По дороге домой — снова никого. Так?