Смерть и Золотой человек
Шрифт:
— И весь дом в вашем распоряжении, — добавила Бетти в спину удаляющемуся Г. М. — Уверена, слуги сделают все возможное для того, чтобы вам было удобно.
Г. М. обернулся через плечо.
— Надеюсь, — проворчал он. — Надеюсь. Ну, до скорого!
Они смотрели, как он спускается по пологому склону, ссутулив плечи, широкий, как бочка, в цилиндре, плотно сидящем на голове, и с картой, волочащейся следом. На ходу он загребал ногами, разбрасывая в стороны фонтанчики снега.
— Значит, — прошептала Бетти, — вот он какой —
— Да. Ни за что не подумаешь, что он такой хитрец, верно?
— Верно. Он действительно так умен?
— Да. Все называют его Старик. Но в обычной жизни терпеть не может, когда его воспринимают всерьез. Знаете что?
— Что?
— У меня появилось грязное, низменное желание слепить еще один снежок и снова сбить с него цилиндр — просто для того, чтобы послушать, что он скажет.
Как будто предупрежденный шестым чувством, Г. М., который отошел от них ярдов на двадцать, обернулся и с подозрением посмотрел на них. Бетти застыла на месте.
— Ради бога, не надо!
— Не бойтесь, — успокоил ее Ник. — Я не собираюсь делать ничего подобного. Просто сказал, что у меня появилось такое желание. Вот какое воздействие он оказывает на людей. Вы меня понимаете?
Бетти отвернулась.
— Нет, не понимаю! Хотя… может быть. Сегодня утром вы кажетесь мне совершенно другим человеком, мистер Вуд!
— Как и вы, мисс Стэнхоуп. Может быть, все дело в атмосфере дома?
— Прошу вас, не надо!
Вдали, за присыпанными снегом деревьями, в чаше долины, они видели башенки, купол и флагшток на крыше «Уолдемира», вздымающийся над псевдостаринными зубцами. Ник выдохнул изо рта струйку пара.
— Когда мы с вами были в домашнем театре, — напомнил он, — вы спросили, известно ли мне, что ваш дом называется Домом Масок. Но не объяснили, почему его так называют. Строго говоря, вы еще кое о чем мне не сказали. Мне показалось, вы чем-то озабочены. А потом вы упали в обморок, узнав, что вашего отчима ударили ножом.
Бетти стояла, прислонившись к каменной ограде. Из-под красного капюшона она метнула на него быстрый взгляд, в котором, как показалось Нику, мелькнула жалость. Однако сказать ничего не смогла бы, даже если бы и пожелала.
Позади них на тропинке, вьющейся между каменной оградой с одной стороны и живой изгородью с другой, послышался негромкий скрип, сопровождаемый звоном колокольчиков.
— Эй, на палубе! — позвал голос. — Эй!
Глава 10
К ним приближались маленькие сани — Ник не видел таких уже много лет, — которые везла всхрапывающая лошадь, очевидно непривычная к подобной работе. В санях сидели двое. Одним был Буллер Нейсби в цилиндре, с воротником, поднятым до ушей. На козлах сидел второй — жилистый молодой человек в синем бушлате и флотской фуражке. Очевидно гордясь производимым им впечатлением, он ловко взмахнул хлыстом, подъезжая к повороту.
— Эй! — повторил он. — Бетти!
Бетти замахала в ответ; когда она повернулась к Нику, лицо ее дышало неподдельной радостью.
— Это Рой Доусон, — сказала она. — Капитан Доусон!
— Смотрите, куда едете, глупец, — сухо заявил мистер Нейсби. — Хотите, чтобы мы перевернулись?
Капитан Доусон встал, потянув за собой меховую полость; мистер Нейсби с трудом удержал ее.
— Лево руля! — скомандовал он. — Отдать концы! Тише ход! Стоп машина! Что такое случилось с проклятой лошадью?
— По-вашему, она понимает вашу тарабарщину? — осведомился мистер Нейсби. — Просто прикажите ей: «Тпру!»
— Тпру! — послушно крикнул капитан.
Лошадка решила, что лучше будет подчиниться. Опасно накренившись, санки затормозили, взметая за собой вихри снежинок и пройдясь по поляне плугом; они остановились почти перпендикулярно ограде. Капитан Доусон, совершенно не смутившись, продолжал стоять. Его длинное добродушное лицо с острым носом лучилось гордостью. Можно было понять, почему его прозвали Рыжиком: из-под фуражки выбивались пряди волос цвета красного дерева.
— Что скажете о моем экипаже? — осведомился он. — Купил лошадку и все остальное в Танбридж-Уэллсе. Сейчас дороги непроходимы!
— Но, Рой! Мы и не надеялись, что вы приедете! Капитан Доусон пребывал в каком-то мечтательном состоянии.
— Мой «Безнадежный» встал на рейде вчера утром, — ответил он. — И вот я здесь! — Постепенно он все больше робел. — Я подумал, может, Элинор захочет покататься. Ну и вы все тоже, конечно… Кстати, как она? И ваша матушка? И отец?
Бетти не ответила.
— Если погода позволит, можем сходить и на лыжах. Насколько я могу судить, снег растает не скоро. Да в чем дело? Что-то случилось?
— Это инспектор уголовного розыска Николас Вуд, — представила своего спутника Бетти.
— Инспектор уголовного розыска, вот как? — пробормотал мистер Нейсби.
Капитан Доусон довольно рассеянно отсалютовал ему хлыстом и сдвинул рыжеватые брови над длинным носом.
— Отца, — продолжала Бетти, глядя в землю, — вчера ночью пырнули ножом. Но это не все. У него сломаны три ребра, а лицо разбито так, словно кто-то прыгнул на него ногами.
С темнеющего неба упала снежинка; за ней другая.
— Боже правый! — прошептал капитан Доусон.
— Когда он умер? — спросил мистер Нейсби.
Тут вмешался Ник. Тронув Бетти за плечо, он оглядел лица вновь приехавших.
— Во время ограбления, — сообщил он.
— Боже правый, — повторил капитан. — И как… как восприняла Элинор?
— Значит, ограбление? — сказал мистер Нейсби. Его охватило, если можно так выразиться, хладнокровное возбуждение. — Ведь я ему говорил! Ведь я предупреждал! Повторял одно и то же снова и снова!