Смерть и Золотой человек
Шрифт:
— Нет, — улыбнулась Кристабель. — Зато вы проговорились!
— Правда, миссис Стэнхоуп?
— Ну конечно! Вот та вторая причина, по которой вас прислали сюда. Вот причина, которую вы мне не открыли! Не отрицайте: вас прислали охранять дом, полный ценных, хотя и безвкусных вещей, на случай, если джентльмен из Кроуборо и Йета нанесет нам визит!
Ник пожал плечами:
— Я и не отрицаю. Я уже говорил вам, что старший инспектор Мастерс не пренебрегает мелочами. Но…
— Что «но»? Пожалуйста, продолжайте.
— Ничего не выходит. Во-первых, ваш муж устроил маленький
Последнее слово как будто повисло в воздухе. От него стало холодно.
— Сэр Генри! — воскликнула Кристабель.
— Что, мадам?
— Не хочу показаться вам дурочкой, — беззаботно заявила хозяйка дома, — но этот молодой человек меня пугает. Правда! Он все время повторяет, как припев: ненависть, ненависть, ненависть…
Г. М., казалось погруженный в глубокое раздумье, пробудился ото сна. Он вынул изо рта сигару и положил ее на буфет.
— Мадам, боюсь, нам не раз придется повторять данное слово. Оно в основе всего. Пойдите по следу, и он приведет нас к разгадке. Видите ли, в нашем случае мы не наблюдаем ничего похожего на почерк Чарли Писа и ему подобных: пристрелить констебля и сделать ноги. Наш злоумышленник умен, страшен и опасен. Конечно, само по себе решение проблемы может оказаться простым…
— Простым? — вскричал Ник. — По-вашему, такой запутанный клубок легко распутать?
Г. М. не смеялся.
— Да. Послушайте-ка, сынок. Пусть уловки злоумышленника не вводят вас в заблуждение. — Он повел рукой в сторону. — Я уже говорил вам: здесь чувствуется влияние Флавии Веннер. Дом действительно странный; от него веет романтикой…
— Какой вы проницательный! — заметила Кристабель, искоса глядя на Г. М.
— Но ключ, отпирающий нужную дверь, лежит в другом месте. У меня зародилась догадка, что раскрыть тайну можно буквально двумя словами, но только после ответа на один очень важный вопрос.
— Если бы только мы могли расспросить самого Дуайта! — воскликнула Кристабель. — Когда, по-вашему, он сможет говорить?
Г. М. ссутулил плечи.
— Не знаю, мадам. Может быть, завтра. Сейчас он спит; ему дали снотворное. Как, возможно, говорил вам доктор Клементс, самое опасное — внутреннее кровоизлияние. При грамотно проведенном вскрытии все стало бы предельно ясно, но, поскольку мы заинтересованы в том, чтобы бедняга жил, о вскрытии не может быть и речи.
— А к завтрашнему дню, — сухо возразила Кристабель, — все соседи будут знать, что Дуайт — Чарли Пис, или Дикон Броуди, или Человек с Заячьей Губой, или еще какой-то знаменитый грабитель!
— Вы перестанете волноваться по пустякам или нет? — Г. М. сурово сдвинул брови.
— Извините. — Кристабель пожала плечами. — Ничего не могу с собой поделать. Я не люблю попусту суетиться; но я волнуюсь! Помните Человека с Заячьей Губой, сэр Генри? Ведь у него был прекрасный дом в Кенте, хотя он зарабатывал на жизнь попрошайничеством. Интересно, что сказала его жена, когда все открылось? Если миссис Клаттербак или священник узнают, какие слухи ходят о Дуайте, они, наверное, запретят детям приходить в наш зловещий дом, смотреть фокусы и развлекаться!
Г. М. посетила новая неожиданная мысль.
— Погодите! Фокусы… Имеют они отношение к тому типу, за которого приняли меня?
— Мне ужасно жаль, что так вышло.
— Вот как? Кто, кстати, такой Великий Кафузалум?
— Его настоящее имя Рамдас Сингх. Он сейчас в Лондоне последний крик моды. Настоящий индус.
— Хм, неужели? — фыркнул Г. М., выражая крайнее и высокомерное презрение. — Никогда о таком не слышал!
— Дуайт говорит, на его представлениях присутствуют даже коронованные особы. Реквизит прибыл утром, но я не получила никакой телеграммы относительно того, когда приезжает он сам. Вам он, скорее всего, понравится. Элоиза, моя горничная, уверяет, будто вы и сами умеете показывать кое-какие фокусы.
Г. М. запыхтел:
— Кое-какие… — Он замолчал. — Полагаю, — продолжал он после паузы, — вы считаете этого Как-там-его Сингха лучшим фокусником, чем меня?
Кристабель улыбнулась:
— Сэр Генри! Вы, наверное, очень хороший любитель, но…
— Любитель! — Лицо Г. М. внезапно побагровело; он сжал кулаки. — Значит, любитель?!
Ник понял, что пора вмешаться.
— Все в порядке, сэр. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что этот Рамдас Сингх не умеет показывать индийский фокус с веревкой. Вы без труда уложите его на обе лопатки.
— Извините. — Кристабель поняла, что допустила бестактность. — Наверное, я сказала что-то не то?
— Нет, миссис Стэнхоуп. Кстати, даже если мистер Стэнхоуп поправится, положение складывается ужасно неприятное. Сэр Генри говорит и, кажется, верит в то, что может объяснить все двумя словами…
Г. М. молча воззрился на Ника.
— Вот как? — осведомился он. — Вы думаете, я возьму и просто так выложу вам все как есть — после того, как вы только что осыпали меня оскорблениями?
— Черт побери, сэр, я вас не оскорблял! Всякий раз, как кто-то говорит или делает то, что вам не по нраву, вы сваливаете все на меня! С меня довольно! Я пытаюсь сосредоточиться на деле…
— Интересно, — заметила Кристабель мелодично, но многозначительно.
— Что, простите?
— Вы определенно пугаете Бетти, — отчужденно продолжала Кристабель. — Она так же, как и я, подозревала, что Дуайт ведет двойную жизнь. И вы не улучшили ее настроения тем, что сообщили ей — не знаю, что именно, — вчера вечером в домашнем театре.
— Но, миссис Стэнхоуп…
— Сегодня утром бедная девочка пришла ко мне в комнату поговорить, чего не делала уже много лет. Сначала она приняла вас за сообщника Дуайта, как и я. Когда мистер Джеймс встретил ее на лестнице и сказал: «Ваш отец нарядился взломщиком, и кто-то заколол его ножом», она подумала, что его закололи вы. Потом ее мучила совесть; она сказала, что хочет быть с вами сегодня особенно милой.