Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн
Шрифт:
Она чуть заметно улыбнулась. Он взял ее за руку и потащил за собой.
Они с опаской, но достаточно быстро побежали по широкой тропе. Ричард бежал с краю, не выпуская ее правой руки. Они прибавили скорости, когда очутились в потемневшем лесу, тропа сделалась шире, мягко пружинили под ногой сосновые иглы. Дорога петляла между деревьями, крутым серпантином уходила вниз: путь они сокращали, скользя, словно по ледяной горке, на сухой земле многочисленных откосов. Лес уже спал. Лишь звуки гулких шагов, неожиданный хруст пересохшего сучка, да их натруженное дыхание
Ричард стиснул руку Френсис. Сквозь быстро сгущавшиеся сумерки они разглядели стоявшую на обочине машину, возле нее разговаривали какие-то люди.
— Господи, — проговорил Ричард.
Френсис растерянно на него посмотрела.
— В чем дело, Ричард? Кто это? Машина американская.
Она не ошиблась. Ричард смело двинулся вперед. Похоже, люди собирались залезть в машину.
— Эй, — негромко окликнул их Ричард. Они остановились, удивленно обернулись. И тут же бросились им навстречу.
— Вот, я буду… — начал было ван Кортлендт, но замолчал, когда разглядел их. Ричард подтолкнул к нему Френсис.
— Посадите ее в машину и присмотрите за ней. Отъезжайте отсюда, чтобы вас нельзя было увидеть из дома. Погасите огни. В любую минуту будьте готовы включить мотор. Мне нужна ваша помощь, Боб. Играем?
Форнлей прощупал взглядом лицо Френсис, посмотрел на ее разорванное плечо, испачканные кровью свитер и кофточку.
— Я согласен, — кивнул он и пошел следом за Ричардом.
Ван Кортлендт следил, как они приближались к темному дому.
— Что все это означает? — спросил он. Френсис попробовала улыбнуться.
— Я спела песню, мы услышали шум, они сказали, что это собака. — Голос у нее был тихий, усталый. Она споткнулась, он поддержал ее и повел к машине.
Отъехал на положенное расстояние, как велел Ричард, обернулся и посмотрел на сидевшую рядом с ним девушку. Она не потеряла сознания, но утратила последние силы… Вся обмякла. По ее щекам катились слезы.
— У меня нет платка. Я его потеряла, — пробормотала Френсис.
Он оглядел ее разорванную одежду.
— Не удивительно, — сказал ван Кортлендт и протянул аккуратно сложенный платочек, который он вынул из своего нагрудного кармана. — Вот возьмите.
Френсис ощутила его озабоченность.
— Мне хорошо, нет, в самом деле. Хотелось бы выплакаться.
— Ладно, плачьте. У меня в брюках на этот случай найдется еще один платок. Он также ваш.
Она ответила ему едва заметной улыбкой.
— Теперь можно поговорить, — сказала она. — Нет ли у вас чего-нибудь съедобного? У меня внутри сплошная пустота.
— Только конфеты. Впрочем, могу дать вам выпить.
— Я и так пьяная. Конфеты подойдут, прекрасно.
Он с интересом смотрел, как она жевала плитку шоколада.
— Рассказать можете мне ровно столько, сколько посчитаете нужным. Ваше право.
Френсис поглядела на его стиснутые челюсти, обеспокоенные глаза.
— Хорошо, Генри. Раз уж вы все равно оказались замешанными в эту историю, будет справедливо вам обо всем рассказать. Не возражаете, если я буду есть и рассказывать?
Ван Кортлендт подавил усмешку: «Вот народ… Клещами все из них надо вытаскивать. Извинилась, что потеряла платок, а похоже, едва ли не все потеряла, включая собственную жизнь. Буду есть и рассказывать, не возражаете?»
— Помните, никому об этом ни слова. Пока не выберемся из этой страны. Это… — Она мучительно не находила нужного выражения.
— Взрывоопасно?
В первый раз она по-настоящему улыбнулась.
— Да, взрывоопасно.
Попыталась собраться с мыслями. Рассказывала она медленно, останавливаясь. Начала с того, как они этим днем навестили англичанина, а он оказался вовсе не англичанином. Ван Кортлендт слушал внимательно, терпеливо, старался разглядеть в темноте ее лицо. Он не торопил ее, когда она с трудом подыскивала слова, не задавал лишних вопросов. История подходила к концу. Между словами возникали длинные интервалы, он молчал.
— … оступился… и упал… прямо в пропасть. Мы поползли, выбрались на тропинку, побежали, а потом увидели вас.
— А что стало с немцем, вашим знакомым?
— Наверное, начал разыскивать своего приятеля. Он, видимо, слышал выстрел и крик. — Она неожиданно остановилась, последовало молчание. — Кажется, кто-то упал, камни посыпались.
Ван Кортлендт присвистнул.
— Ну, — протянул он, — это вам после сегодняшнего дня мерещится.
Френсис ничего на это не сказала. Попыталась разглядеть, что происходит вокруг, но было темно.
— Почему они так долго? — заволновалась она.
— Не беспокойтесь, они сумеют за себя постоять. — Но в душе у него уверенности было меньше, чем в его словах.
— В общем, свалился я на вашу голову, — добавил ван Кортлендт. — И заставил разоткровенничаться.
Френсис удивленно на него посмотрела.
— Я даже не спросила, как вы здесь очутились. Вы должны были быть в Инсбруке, да и Боб тоже. Я так обрадовалась, когда вас увидела, что обо всем позабыла.
— Хм, видимо, так. Боб подглядел, когда вы уходили; но вы не вернулись к шести часам, как обещали, он заволновался. Я предположил, что вы позабыли: бывают же рассеянные люди. Но он лишь мрачно покачал головой и сказал, что будет вас дожидаться. Время шло, потом приехал на велосипеде этот парень с черными волосами. Я стоял возле входа в гостиницу, — Боб где-то запропастился в комнате — этот парень оглядел наши чемоданы и машину. Тут-то как раз вышел из гостиницы хозяин и начал со мной разговаривать. Сказал, что мы задержались. Я подтвердил. Спросил, не случилось ли чего. Я и брякнул, что вы еще не вернулись. Тогда этот черноволосый оседлал свой велосипед и направился к дому фрау Шихтль. Мне это не понравилось. Еще меньше мне понравилось, что он пронюхал о вашем отсутствии, потому что этот парень пулей пролетел мимо нас и понесся как раз в ту сторону, откуда только что приехал, за ним бежала собака.