Смерть как сон
Шрифт:
– Если вдруг пересекутся… купите картину, где буду я. Лучше уж висеть здесь, чем в Гонконге.
Француз усмехнулся:
– Клянусь, я дам за нее любую цену.
Де Бек поднялся, отошел к стеклянной стене и стал смотреть вдаль, на бухту. Мне доводилось фотографировать известных преступников, и что-то в позе хозяина дома напомнило о тех работах. Здесь, в обстановке изысканного комфорта, в окружении драгоценных предметов искусства, он удивительным образом походил на какого-нибудь зэка в камере смертников «Анголы» или Парчмен-фарм. [22]
22
«Ангола»,
– Пожалуй, нам пора, – подал голос Кайсер.
Я все ждала, что де Бек обернется, но этого не произошло. И лишь в дверях я услышала его меланхолический голос:
– Несмотря на измышления вашего друга, запомните одно, Джордан. Французы умеют быть верными.
– Я запомню.
– Ли проводит вас.
– Merci.
Все-таки он обернулся и махнул на прощание рукой. Я вдруг поняла, что он мне действительно симпатизирует. А еще я поняла, что он знал моего отца гораздо ближе, чем пожелал нам рассказать.
– А как же номер телефона? Вы обещали.
– Вы получите его в самолете.
«Рейнджровер» неспешно катил в аэропорт. В салон вливались лучи яркого солнца. Посмотрев в окно, я увидела синюю ящерицу, притаившуюся в придорожных кустах. Словно перехватив мой взгляд, она мгновенно исчезла из виду. А перед моим мысленным взором тут же встали картины из домашней галереи де Бека. В голове мелькнула поразительная догадка.
– Я только сейчас поняла одну важную вещь…
Но Кайсер не дал мне продолжить, положив свою сильную ладонь на мое колено. После этого мы молчали вплоть до аэропорта. И лишь когда шофер выгрузил фотоснаряжение из кузова и уехал, Кайсер как ни в чем не бывало спросил:
– Что вы поняли?
– Я знаю, где художник писал свои картины.
– Где?
– Я неправильно выразилась. Конкретное место, конечно, не назову. Просто знаю, в каких условиях они создавались.
– Ну и в каких?
– Художник писал их при естественном освещении. Это настолько очевидно, что мне даже в голову не пришло увидеть в этом улику. Только вот сейчас вспомнила, по дороге сюда.
– Хорошо, но чем вы мотивируете свою догадку?
– Это не догадка, а утверждение. У меня за плечами двадцать пять лет похожей работы. Значение правильного освещения для передачи определенных оттенков цвета трудно переоценить. Весь наш профессиональный свет, который мы устанавливаем перед съемкой, вся эта сложная аппаратура не более чем имитация натурального освещения. И каждый фотограф видит эту имитацию. Я думаю, что художники относятся к таким вещам еще более чутко. Не знаю, насколько это поможет в нашем деле, но уверена в своих словах на сто процентов.
– Тогда это, пожалуй, облегчит нам поиски. Скажите, а если свет вливается в комнату через окно, он тоже считается естественным?
– Смотря какое окно и какое стекло.
– Но если предположить,
– А если это задний дворик городского дома? – предположила я. – В Новом Орлеане до черта таких двориков и садиков. Мне кажется, надо поискать там.
Кайсер похлопал меня по плечу.
– Я бы рекомендовал вам поступать в Академию ФБР, мисс Гласс. Ну, полетели.
Я не двинулась с места.
– А знаете, агент Кайсер, вы едва все не испортили! Какого черта вы затеяли этот идиотский спор со стариком о Франции и французах?
Он хмыкнул.
– Когда мало времени, а нужно получить как можно больше информации о человеке, дружеские посиделки не подходят. Необходимо его спровоцировать, задеть за живое, тогда он раскроется.
– Вот он и раскрылся, вы едва не подрались там, и все.
– Нет, не все.
– А что еще?
– Может быть, мы все-таки поднимемся на борт?
Он буквально впихнул меня в салон самолета, а сам ушел совещаться с пилотами. Через пару минут вернулся и опустился на кресло рядом со мной.
– Надо позвонить Бакстеру, поболтать кое о чем.
– Сначала скажите про де Бека.
– Он ругал американцев, а в то же самое время принимал некое решение в отношении вас.
– Какое решение?! – опешила я.
– Не знаю. Он весьма вами заинтересовался.
– Это неудивительно, ведь он хорошо знал моего отца.
– Не в этом дело. Де Бек замешан в этом деле, погряз в нем по самую макушку. Я это чувствую!
– Может быть, тех женщин на самом деле не убивают? А переправляют куда-то? В ту же Азию?
– На самолете де Бека?
– Хотя бы и так. Вы уже отследили все его рейсы за последний год?
– Это не так просто. Самолет частный. Впрочем, Бакстер что-нибудь придумает. Он мастер разгадывать такие ребусы.
Кайсер ушел в голову салона, примостился на другом кресле и стал звонить. Я не могла со своего места понять, о чем они говорили с Бакстером, но видела, что Кайсер все больше напрягается. Тем временем самолет оторвался от земли и круто забрал в небо, держа курс на Кубу. Минут через пять-семь Кайсер вернулся ко мне и вновь плюхнулся в соседнее кресло. Глаза его возбужденно блестели, и он даже не пытался это скрыть.
– Итак, что случилось? Хорошие новости или плохие?
– У нас появилась зацепка, и неплохая, доложу я вам! Эксперты обнаружили на холстах щетинки от кисточек. Это не простые кисти. Можно сказать, уникальные. Лучшие в своем роде. Из редкого соболя. И производятся только в одном месте на земле – на крошечной фабрике в северном Китае. Мало того! На наше счастье, в Америку они ввозятся лишь через одну нью-йоркскую торговую фирму. Она делает всего два заказа в год, и кисти расхватывают, как горячие пирожки. А поскольку их мало, то и покупатели – народ особый. Постоянная клиентура. Большинство из Нью-Йорка, но есть и в некоторых других городах.