Смерть князьям и ханам
Шрифт:
Около часа Остей ехал бок о бок с седовласым и бородатым мужчиной в зачернённой кольчуге, обмениваясь новостями, ведя жаркие деловые разговоры на горячие темы. Время от времени оба всадника начинали бурно жестикулировать, размахивать руками, переходя на повышенные тона. Как рассказали потом парни с «триста четвёртого» бронетранспортёра, до которых доносились лишь обрывки разговора, князь и купец эмоционально осуждали какого-то там архимандрита, или митрополита, с переходом на татар и Тохтамыша. Образно выражаясь словами Рината Хабибуллина, местные центровые парни, не особо стесняясь в выражениях, базарили насчёт судьбы здешней политической элиты и
Часа в два пополудни мы остановились на короткий отдых на небольшой полянке, чтобы дать возможность обозникам провести замену лошадей, тянувших бронетранспортёры. Нас немедленно обогнали повозки уважаемого купца в зачернённой кольчуге, тащившиеся до этого момента следом за арьергардом сотника Владимира. Купеческая охрана, практически не отличимая по экипировке и вооружению от «литовских» дружинников, с удивлением рассматривала странные колесницы и не менее странных воинов — бойцов спецназа. Возницы — простые мужики — пооткрывали рты, крутя головами, пялясь на БТРы, словно на заморских чудовищ. Седовласый купец, в свою очередь, не уронил достоинство своего сословия, с надменным и невозмутимым видом восседая на чёрном жеребце, проехал вдоль ряда нашей техники, почти не повернув головы. При этом, умудрился прожечь жёстким и оценивающим взором каждого из нас, задержав свой взгляд на капитанах Вонге и Хабибуллине.
Затем на сцене появилось новое действующее лицо. К Остею прискакал один из его дружинников, сопровождаемый всадником в монашеской рясе. Монашек сразу же что-то завопел дурным голосом, указывая руками в нашу сторону. Князь не сдержался, и грозно рявкнул, осадив церковника на полуслове. Тот сбавил тон, но всё равно продолжал гнуть свою линию, бросая на БТРы взгляды, полные страха и ненависти.
Тем временем мужики-обозники произвели замену уставших лошадиных сил на свежих животных, и бронетранспортёры медленно тронулись дальше. Монах в рясе остался позади нас выяснять с князем отношения между светской и духовной властью. Вскоре дорожные и лесные звуки перекрыли шумную беседу на поляне шелестом листьев, глухим стуком копыт, возгласами обозников.
— Доброе дело вы сотворили, бояре, поведав Олександру Андреевичу про ордынцев, — притормозив коня у головной машины, весьма озабоченным тоном произнёс сотник Владимир. — Теперь смерды загодя по лесам попрячутся, гости торговые свои мошну да добро попрячут, а ратные люди встречать ворога изготовятся. А зимой этой опять голодно будет, коли жито на полях останется.
— Ты лучше скажи, Володимир, есть ли сейчас у московских полков силы, чтобы остановить татар у границ княжества? — поинтересовался Стрельцов. — Восполнил ли Дмитрий Иванович потери, понесённые русской ратью на Куликовом поле?
— Не много у московского князя нынче полков, — тяжело вздохнул «литовец». — Не хватит у Москвы сил для прямой сечи в чистом поле. Придётся горожанам отбиваться от ворогов в осаде сидючи.
— Медленно мы тащимся, словно черепахи, — помолчав, поморщился майор. — Даже купцы с обозом едут быстрее. Надо что-то придумать, чтобы ускорить поездку.
— То Терентий Большая Рука нас обогнал. Гость он знатный, из Твери родом, — реагируя на намёк про купца, произнёс сотник. — Как Олександр Андреевич ему про Орду поведал, так Терентий и решил поспешать в Ростов. А в Москву он ни ногой, пока татары не уйдут.
— А что за монах с князем ругается? — полюбопытствовал я.
— Игумен монастыря чернеца следом за нами
Произнеся эти слова, сотник тронул коня, и с деловым видом порысил куда-то вперёд, покрикивая на обозников, шагавших по обочинам. Мы проводили дружинника взглядами, и синхронно переглянулись. Поняли друг друга без слов, сложить два и два не составило никаких трудов.
— Похоже, что тот монах по наши души приехал, — я первым нарушил молчание. — Как пить дать, сейчас требует выдать живьём летающих демонов.
— Я ему покажу, крысе в рясе, демонов. Сам демоном станет, и полетит далеко и надолго, — нехорошо усмехнулся наш командир. — А вообще, Артур, попы — враг куда страшнее татар-ордынцев и князей-дуриков вместе взятых будут.
— Ничего, Сергей, прорвёмся. Есть у нас одно крупное превосходство — знания, — я упомянул главный козырь. — Как сказал один отрицательный киногерой: если я имею информацию, то я имею.
Стрельцов ничего не ответил, только хмыкнул. Затем спрыгнул на землю, поправил на плече автомат, чтобы иметь возможность сразу же чесануть очередью, и пошагал рядом с БТРом. Я подумал, и присоединился к майору. А чего на броне сидеть? Надо разминать ноги, восстанавливать спортивную форму, привыкая к тому, что личным автотранспортом в этой временной эпохе не обзаведёшься.
Наша колонна двигалась несколько медленнее, чем обыкновенный гужевой транспорт четырнадцатого столетия. Виной тому, кроме весового фактора нашей техники, являлись задержки из-за часто рвавшейся упряжи. К сожалению, с этим нельзя было ничего поделать. Ну, может, только шагать на своих двоих рядом с машинами, облегчая таким образом тяжёлую лошадиную участь. Или, может, попробовать верхом? А ведь мысль! Помнится, в детстве в деревне я частенько катался верхом на лошади, вызывая одобрение и похвалы своего деда — бывшего красного кавалериста. К тому же, у княжеских ратников в наличии неплохой табун заводных лошадок.
Поделившись своей идеей со спецназовцем, я отловил ближайшего дружинника, и попросил его добыть для меня спокойного коня, осёдланного, и без чересседельных сумок. Ратник на минуту задумался, а затем ускакал куда-то назад. Может, спросить разрешение своего начальства, кто его знает, как тут у князя заведено.
Однако я ошибся. Примерно минут двадцать спустя воин возвратился, ведя на поводу серую кобылу, осёдланную, и как вскоре выяснилось, весьма смиренную. Вручив мне в руки повод, дружинник только хмыкнул в ответ на благодарность, и вновь удалился по своим делам. Я остался наедине с лошадью, и, помня уроки детства, первым делом вручил кобыле взятку в виде небольшой горбушки хлеба. Жаль, конечно, что в кармане куртки не нашлось соли, но ничего, первичное взаимопонимание с животиной оказалось достигнуто.
Колонна продолжала мерное движение по лесной дороге, и мимо меня как раз катился наш «триста четвёртый» бронетранспортёр. Восседающие на броне спецназовцы с интересом посматривали на мой эксперимент по верховой езде, молчали, не сбивая меня с толку умными и не очень советами.
Моё тело само вспомнило заученные в детстве уроки деда. Рраз, и я очутился в седле. Потрепав кобылу по шее — молодец, смирная — слегка дал пятками, повернул влево, вправо, и с гордым видом посмотрел на едущих на броне офицеров. Видя мой быстрый триумф, капитан Хабибуллин что-то с досадой буркнул, взъерошив всей пятернёй свою короткую стрижку.