Смерть князьям и ханам
Шрифт:
Минут пять спустя три десятка «литовцев» вступили в перестрелку с врагом, отогнав посланный к роще десяток татар. Ордынцы отошли, перегруппировались, а затем помчались в атаку целой сотней, на скаку натягивая луки. В этот самый момент, заходя атакующим во фланг, из-за горящих домов и сараев вынырнула пара стальных монстров. Лишённый, в общем-то, особой хитрости план Стрельцова удался на все сто процентов. Увидев несущиеся на них бронетранспортёры, ордынцы заволновались, вскинули луки, встречая нас градом стрел. Признаюсь, по броне барабанило знатно, но что БТРам могли сделать какие-то стрелы? Подпустив нас метров на сто, вражеские всадники не выдержали, и сломали строй, повернув лошадей вспять. В этот момент обе наши
ГЛАВА 13
— Вылезаем, — бросил через плечо майор, едва наш бронетранспортёр замер, остановившись. — Шварц, гляньте с Виталиком ходовую.
— А чего её глядеть? — покинув машину, вскинул бровь Володя Коваль. — Ещё у реки каждое колесо вдоль и поперёк смотрели.
— А если чьи-нибудь руки-ноги на подножке остались? — напомнил наш командир. — Помнишь, как под Аргуном было?
— Ну, ты и вспомнил, Колдун, — фыркнул капитан, бросая беглый взгляд на БТР. — Тот укурок сам на броню бросился, и на своей же гранате подорвался.
— А ты, Шварц, глянь на «триста четвёртый», — кивая на тормознувший рядом второй бронетранспортёр, усмехнулся Стрельцов.
— Евпатий-Коловратий, Гюрза, да вы, словно, на танке по боевикам прошлись, — посмотрев на забрызганный кровью и чем-то желтоватым нос БТРа, заметил Коваль.
— Да идиот какой-то с копьём наперевес под колёса бросился, — поморщился Ринат. — Чёрт его знает, как он башкой об передок умудрился треснуться.
В этот момент раздался весьма характерный звук опорожняемого желудка: вылезшего из люка старшего сержанта Василевского вывернуло прямо у колёс машины. Учитывая, что до этого механик-водитель уже успел насмотреться трупов, было странно, что желудок Леонида отреагировал только сейчас. Хотя, одно дело смотреть на убитых из огнестрельного оружия двадцать первого века, и совсем иное — видеть содержимое чьей-то черепной коробки, размазанное по броне. Например, прискакавшие следом за нами «литовцы» вообще не замечали красно-буро-жёлтого пятна на носу бронетранспортёра. Сотник Владимир с удивлением покосился на бледного старшего сержанта, наконец-то закончившего процесс расставания с пищей. Наш командир лишь покачал головой, отвечая на немой вопрос сотника.
— Надо будет смыть, когда окажемся рядом с водой. Не соответствует цветовой гамме камуфляжа, да и запашок, — почесав подбородок, произнёс Стрельцов. — Ладно, давайте все сюда, товарищи офицеры.
Расстелив карту, спецназовец несколько секунд примерялся, а затем ткнул пальцем в силуэт домика у самого берега реки Москвы.
— Если десятник Ольгерд не ошибся, то здесь расположена паромная переправа, а рядом с нею деревня, — произнёс майор. — До неё километров десять-одиннадцать, если исходить из карты. Нам следует добраться до деревни, чтобы переправиться через реку до заката солнца. Вопросы?
— Боярин Сергей Олександрович, а как быть с татарскими лошадьми? — помявшись, спросил сотник. — Мои вои уже целый табун коней собрали, прямо жалко бросать их.
— Ничего мы бросать не будем. Что на меч взято, то наше по праву, — разъяснил Стрельцов. — Подождём доктора с десятком Касьяна, и тронемся в путь.
— Маус обещал скоро быть, — кивнул капитан Хабибуллин. — А пока мы и сами глянем раненых «литовцев». Володимир, тяжёлые
— Болеславу Красному стрела в плечо угодила, похоже, перебила кость. Ему хорошо бы доброго лекаря, вроде боярина Михаила, — после небольшой паузы ответил сотник. — Ростиславу из Менска по шлему крепко вдарило. Посему я Роську в погоню не взял, а на травке оставил, пусть отлёживается.
— Так, похоже, имеется сотрясение мозга и что-то более серьёзное, с плечом. Этим пускай Маус занимается, — решил Ринат. — Ком, тащи аптечку, пошли, глянем, что, и как.
Сопровождаемые сотником, оба капитана удалились осматривать раненых дружинников. Коваль и Кравченко отошли к корме «триста четвёртого» БТРа, и занялись обсуждением какой-то темы, касающейся технического обслуживания машин, как я понял. Наш пулемётчик — лейтенант Скорохватов — занял удобную позицию на окраине рощи, и вёл наблюдение за подступами со стороны поля и деревни. Это поселение, кстати, разгорелось вовсю, крестьянские избы и сараи ярко пылали, в небо поднимались густые столбы дыма. Аналогичные столбы дыма виднелись где-то на юге, и юго-западе, поднимаясь над темнеющим в километре от нас лесом. Возвращаясь вместе с нами в рощу, около десятка «литовских» ратников в быстром темпе прочесали горящую деревушку, но не нашли в ней ни одной живой души. Как, впрочем, не обнаружили и мёртвых тел.
— Артур, слышишь? — вывел меня из раздумий голос Стрельцова. — Топот копыт, вроде.
— Ага, кто-то скачет по дороге в нашу сторону, — прислушавшись, секунду спустя ответил я. — Наверное, Миша Мышкин возвращается.
— Маус не умеет верхом, — возразил майор. — Шварц, Филин, к бою!
Степан с Владимиром быстренько заняли места наводчиков, успев развернуть башни, и взять на прицел изгиб дороги до появления потенциальной угрозы. Однако на этот раз стрелять не пришлось.
Возвращались оставленные сотником у постоялого двора и на месте засады ратники, гоня впереди себя небольшой табун татарских лошадок.
Следом за четвероногими трофеями скакал десяток «литовцев», а спустя минут пять нашему взору предстала повозка, на которой ехал старший лейтенант Мышкин, собственной персоной. В роли возницы выступал слегка прихрамывающий дружинник, ногу которого зацепило вражеской стрелой, а на повозке лежал тот самый раненый, кому доктор сделал операцию в полевых условиях. Повозку сопровождало восемь конных лучников во главе с хорошо знакомым нам десятником Касьяном.
— С прибытием, док, — появился из люка капитан Кравченко. — Где взял тарантас?
— Бойцы откуда-то притащили, — повернув голову в сторону восседающих верхами ратников, ответил Михаил. — Командир, у меня тут раненый, которому нельзя на лошади, поэтому придётся его везти в БТРе.
— Хорошо, сделаем, — кивнул наш командир. — Маус, там, на опушке, тебя ждёт новая работёнка: шесть пациентов, один — тяжёлый. Гюрза и Ком уже там, занимаются лёгкими «трёхсотыми».
— Уно моменто, команданте, — отозвался старший лейтенант, подхватывая свой рюкзак. — Так, десятник Касьян, несите Велимира вон к той железной колеснице, а там боярин Сергей Александрович укажет, куда его уложить.
Стрельцов принялся руководить размещением раненого, а я какое-то время остался один, наблюдая, как конные дружинники сбивают в табун десятки трофейных лошадей. По моим прикидкам, выходило, что
«литовцы» захватили не менее сотни татарских коней, практически всех осёдланных, а некоторых даже с чересседельными сумками. Судя по всему, сотник Владимир намеривался пригнать весь этот табун в Москву, под ясные очи своего князя. Ну, да, лошадь в четырнадцатом веке — вещь дорогая и жизненно необходимая, прямо как автомобиль в наше время. Если у крестьянина есть лошадь, то он имеет возможность прокормить свою семью. Профессиональные воины, типа дружинников князя Остея — все сплошь конные, да ещё и с заводными лошадьми.