Смерть короля Тсонгора

Обычно Катаболонга просыпался во дворце первым. Он обходил пустынные покои, когда ночь еще окутывала холмы. Ничьи шаги не вторили его шагам. Он проходил из своей спальни в зал, где стоял золотой табурет, не встретив ни единой души. Только его тусклая тень скользила по стенам. Так бывало всегда. Он исполнял свою обязанность в тишине, еще до того как родится день.

Но сегодня он был не один. Сегодня во всех покоях царило оживление. Десятки и десятки рабочих и носильщиков тихо, переговариваясь вполголоса, чтобы никого не разбудить, сновали взад и вперед. Словно контрабандисты, разгружающие в ночи свой товар с большого корабля. Все происходило в тишине.

Во дворце Массабы эта ночь была бессонной. Работе не было конца.

Уже несколько недель Массаба превратилась словно в растревоженный муравейник. Король Тсонгор собирался выдать свою дочь за принца соляных земель. Нагруженные караваны привозили из дальних стран зерно, скот и ткани. Срочно были приглашены строители, чтобы расширить большую площадь, которая раскинулась перед парадным входом во дворец. Все фонтаны были украшены. Множество торговцев только что привезли огромные кипы цветов. В таком водовороте Массаба еще никогда не жила. Вдоль земляного вала раскинулись бесчисленные шатры, образуя огромные разноцветные поселки, в которых звучали голоса играющих на песке детей и рев скотины. Номады пришли, чтобы присутствовать при торжестве. Пришли отовсюду. Пришли посмотреть Массабу. Пришли, чтобы присутствовать на свадьбе Самилии, дочери короля Тсонгора.

За последние недели каждый житель Массабы, каждый номад принес на главную площадь свой подарок будущей новобрачной. Это было гигантское нагромождение цветов, амулетов, мешков с зерном и кувшинов вина. Это были горы тканей и священных статуй. Каждый хотел засвидетельствовать дочери короля Тсонгора свое восхищение и благодарность.

Итак, в эту ночь слугам дворца предстояло освободить площадь от всех подарков. Не оставить на ней ничего. Старый король пожелал, чтобы она была украшена и сияла великолепием. Чтобы каждый портал был увит розами. Чтобы стража была в парадной одежде. Принц Коуаме намеревался прислать своих послов, которые положат к стопам короля его подарки. Так что все надо было подготовить.

Слуги дворца всю ночь сновали туда и сюда, мечась между горами подарков на площади и залами дворца. Стараясь не шуметь, они как можно красивее располагали амулеты, статуи и ковры в разных покоях дворца. Главная площадь должна быть освобождена от всего. Пусть дворец демонстрирует, какую любовь к дочери короля проявил народ. Пусть принцесса Самил ия проснется во дворце, благоухающем тысячью ароматов и расцвеченном тысячью цветов. Вот ради этого и трудились молчаливо бесчисленные слуги. Все надо было завершить, прежде чем проснутся принцесса и ее свита. А времени оставалось совсем мало. Некоторым из слуг на пути повстречался Катаболонга, они узнали его. А всем было известно – если Катаболонга встал, значит, скоро поднимется солнце, а с ним – и король Тсонгор. Поэтому, по мере того как Катаболонга продвигался по коридорам дворца, по мере того как он приближался к залу с золотым табуретом, суматоха все возрастала и слуги носились взад и вперед все быстрее.

А вот Катаболонга не испытывал ни малейшего беспокойства. Он шел неторопливо, как обычно. Своим степенным шагом. Он знал, что времени достаточно. Что день наступит еще не скоро. Он знал – как знал каждый день многие годы, – что когда король откроет глаза, он будет у его изголовья. Он просто думал, что сегодня в первый раз – и наверняка в последний – он встретил столько людей, снующих в ночи, и что его шаги сопровождаются тихим шепотом.

Но когда Катаболонга вошел в зал, где находился золотой табурет, он внезапно остановился и замер. Луч света, что падал на его лицо, казалось, что-то шептал ему, но он не понимал – что. В ту минуту, когда он открыл дверь, ему почудилось на мгновение, что сегодня все кончится. Он отогнал эту мысль. Пересек комнату, чтобы взять золотой табурет, но едва он поднял его, как тут же вынужден был поставить на место. Дрожь в руках снова напомнила ему, что сегодня все кончится. На этот раз он услышал это в глубине своего существа. Он услышал это и затрясся от дрожи. Он услышал. И он понял, что именно сегодня все будет кончено. Он знал, что сегодня он убьет короля Тсонгора. Что сегодня наступит день, которого он надеялся избежать. Он понял, что сегодня король проснется в последний раз, что сегодня он, дикарь Катаболонга, в последний раз проведет его через залы, следуя, как всегда, за ним и ловя малейшие признаки его усталости, прислушиваясь к его дыханию и исполняя самые почетные обязанности. Что в последний раз он понесет золотой табурет.

Он пришел в себя. Постарался заглушить тревогу, которая завладела его душой. Схватил табурет и побежал по коридорам дворца. При мысли, что сегодня он убьет своего друга короля Тсонгора, он стиснул зубы.

Тсонгор проснулся с ощущением, что этот день окажется слишком коротким для того, что ему предстоит сделать. Он глубоко вздохнул. Знал, что теперь до самого вечера покоя ему не будет. Он поздоровался с Катаболонгой, который стоял рядом. При виде своего старого слуги ему стало спокойнее. Он поздоровался с Катаболонгой, но тот вместо того, чтобы ответить на приветствие и подать ему его королевское ожерелье, как он

делал это каждое утро, тихим голосом проговорил:

– Тсонгор, я хочу тебе сказать…

– Я слушаю тебя.

– Сегодня, мой друг, – сказал Катаболонга.

Голос носителя золотого табурета прозвучал как-то странно, но Тсонгор не придал этому значения. Он просто ответил:

– Я знаю.

И день начался.

А дело было в том, что Тсонгор не понял, что хотел сказать ему Катаболонга. Вернее, он подумал, что носитель золотого табурета просто напоминал ему о том, о чем он ни на минуту не забывал вот уже несколько месяцев: что его дочь выходит замуж и свадебные торжества начинаются сегодня. И он ответил машинально, не думая. Если бы он взглянул на лицо своего старого слуги, то прочел бы на нем выражение глубокой печали, и это, возможно, заставило бы его понять, что Катаболонга говорил не о свадьбе. А совсем о другом. О той старой истории, которая в такие давние времена свела этих двух мужчин.

Это было в те времена, когда король Тсонгор был молод. Он только недавно покинул королевство своего отца. Навсегда. Оставив старого короля угасать на его обветшалом троне, Тсонгор уехал. Он знал, что отец не пожелал завещать ему ничего, и не захотел перенести такое унижение. Он уехал, плюнув в лицо этому старику, который ни в чем не хотел уступить. Он решил, что ничего не будет просить у него. Что не станет его умолять. Он решил создать королевство еще более обширное, чем то, в котором ему отказывали. У него были умелые руки, и они жаждали деятельности. Его ноги горели от нетерпения. Ему хотелось бежать в новые земли. С мечом. Одерживать победы на всех знакомых ему землях. Он был ненасытен. И даже по ночам твердил названия стран, которые страстно мечтал покорить. Он хотел, чтобы его лицо всегда было лицом победителя. Он поднял свое войско, когда тело отца еще не остыло в могиле, и ушел на юг с намерением никогда больше не возвращаться, бродить по земле до последнего своего дыхания и повсюду водружать знамена своих предков.

Военные кампании короля Тсонгора длились двадцать лет. Двадцать лет полевых лагерей. Сражений. Боевых позиций. Двадцать лет он задумывал свои походы по картам. Вырабатывал стратегии. Наносил удары. И был неуловим. А после каждой новой победы он выстраивал в шеренгу своих врагов и предлагал им такие же привилегии, как и своим воинам. Таким образом, несмотря на потери, несмотря на множество раненых и умерших от голода, его армия только увеличивалась. Король Тсонгор старел верхом на коне. С мечом в руках. Во время одной кампании он взял себе в седло женщину. И рождение его детей вызывало бурный восторг его бесчисленных воинов, еще не остывших от битв. Двадцать лет он воевал и расширял свои владения, пока не пришел в страну ползунов. Это была последняя страна на континенте, в которой он не побывал. На краю света. За ней не было ничего, кроме океана и тьмы. Ползуны были дикарями, которые жили в рассеянных тут и там маленьких грязных хижинах. В нескольких деревушках. Каждый мужчина жил там со своими женами. Ничего не ведая об окружающем мире. Это были высокие худые люди. Иногда как скелеты. Их называли ползунами, потому что, несмотря на их огромный рост, лачуги их были не выше лошади. Никто не мог понять, почему они не строят свои жилища себе по росту. И из-за того, что они жили в таких низеньких хижинах, они все были сгорбившиеся. Племя великанов, которые никогда не держались прямо. Племя очень высоких худых людей, которые ночами бродили по тропам, согнувшись, как если бы на них со всей своей силой давило небо. И это в сражении было самым грозным для противника. Скорые и безжалостные, они всем своим телом набрасывались на врагов, словно голодные гепарды, и даже без оружия наводили ужас. Их невозможно было взять в плен, потому что даже на исходе последних сил они накидывались на первого попавшегося человека и пытались его сокрушить. Нередко молено было видеть, как ползуны, закованные в цепи, загрызали своих тюремщиков. Они кусали их. Они их царапали. Они рычали и плясали на теле своих врагов до тех пор, пока те не превращались в кровавое месиво. Да, они были страшные, но королю Тсонгору они оказали совсем слабое сопротивление. Они никогда не умели действовать сообща. Никогда им не удавалось создать перед противником линию обороны. Король вошел в их земли без особых усилий. Он сжег одну за другой их деревни. Он все превратил в пепел, и вскоре страна стала иссушенной пустыней, на которой слышались только стенания ее жителей-ползунов, которые в ночи вопияли о своей беде, проклиная небо за то, что оно обрушило на них такое несчастье.

Катаболонга был среди них. Возможно, один из немногих, кто остался в живых после того, как король завершил свои победоносные деяния. Его хижина, как и хижины остальных ползунов, была сожжена. Его жены изнасилованы и убиты. Он лишился всего. Но – и никто никогда не смог объяснить его поступка – он поступил не так, как его собратья. Он не бросился к первому же королевскому воину, чтобы попытаться откусить ему нос и мстительно обагрить свои руки его кровью. Нет. Он ждал. Долго. Он ждал, когда страна будет завоевана полностью. Пусть король Тсонгор раскинет свой последний лагерь в этой огромной покоренной стране. Только тогда он вышел из леса, где скрывался.