Смерть Ленро Авельца
Шрифт:
– В «Воспоминаниях» об этом не упоминается.
L: Упоминается. Отдельной главы нет, но несколько раз подчёркивается, что в комитете по религиям борьба с теократиями Ближнего Востока была приоритетом.
– Значит, Авельц согласился на предложение Савириса по «идейным соображениям»?
L: Можно так сказать.
– Что он предпринял?
L: После того как Савирисы улетели из Франции, Авельц принялся обзванивать своих знакомых в экономическом блоке Организации.
– Он отдавал себе отчёт, что его действия можно классифицировать как международный экономический терроризм?
L: Полагаю, да.
– Можете рассказать
L: Об усадьбе Томаса Джефферсона?
(Шутка засчитана, агент L, кем бы ты ни был/а, у тебя есть чувство юмора.)
– Нет.
L: Следующий вопрос.
5. Ада Уэллс: размышления о семье Савирисов
Саид и его сестра Икрима происходят из очень старой и очень богатой семьи. Их предок основал в Египте строительную корпорацию ещё в конце XX века. Со временем их бизнес сильно диверсифицировался: потомки основателя династии, Осни Савириса, инвестировали в спорт, в информационные технологии, в машиностроение, в альтернативную и углеводородную энергетику.
Из-за экологической катастрофы во внутреннем Китае Савирисы потеряли больше половины состояния, основой которого оставался реальный сектор. Изменения климата, политическая турбулентность, падение фондовых рынков, мировая безработица привели к созданию Северного альянса с общими вооружёнными силами и наделили Организацию широкими полномочиями. Многие из Савирисов тогда эмигрировали на север: в Европу, Америку или Россию.
Восстанавливать семейное предприятие выпало Нассефу Савирису – он провёл реструктуризацию активов, создал холдинг «S-Group» и занялся сельским хозяйством на расцветших теперь равнинах Северной Африки, ирригацией и доставкой водных ресурсов в страдающие от засухи регионы. Он вложился в добычу гидроминеральных ископаемых на Аравийском полуострове, а длинные инвестиции направил в биотех. Спустя несколько лет грянула «генная революция» (на гребне которой, кстати, разбогател отец Ленро Авельца), и Нассеф не только вернул, но и приумножил состояние семьи.
В отличие от других ТНК, выросших в симбиозе с международными институтами (как, например, «Сан Энерджи»), Нассеф сросся с национальными правительствами: монаршие семьи Аравийского альянса поддерживали «S-Group» протекционистскими мерами, несмотря на возражения Организации, и вырастили себе послушную монополию. «S-Group» обеспечивала питанием, водой и электроснабжением половину Аравийского полуострова, треть Египта, четверть Судана, Ливии и Эфиопии. Штаб-квартиру Нассеф перенёс в Эр-Рияд.
Саид и Икрима были детьми старшего сына и наследника Нассефа. Он погиб в возрасте сорока девяти лет – разбился в аварии, после чего ему срочно потребовалась пересадка печени. Печень нашли, но тело отвергло донорский орган, и он скончался.
Это случилось за пять лет до того, как Саид вышел на связь с Авельцем. За эти годы Нассеф постепенно делегировал внуку и внучке всё больше и больше полномочий в корпорации: Саид управлял транспортными компаниями и сельским хозяйством, а Икрима руководила медийными активами и перспективными проектами в биотехе и энергетике.
Судя по всему, Нассеф их любил и выделял из остальной семьи: из всех детей и внуков только Саид и Икрима учились в Аббертоне, правда, Икрима не выдержала и отчислилась на предпоследнем курсе (завершила учёбу в Эдинбурге), а вот Саид доучился и заслужил лестные отзывы педагогов.
Я смотрю на
Глядя на эту фотографию, я вдруг понимаю, почему Ленро стал ему близким другом.
Он похож на Энсона Карта. Обаятелен, притягателен, остроумен, но – в отличие от Карта – ещё и лукав, таит в себе загадку, и этим похож на самого Ленро. Я никогда не видела его живьём, но мне почему-то кажется, что и манерой разговора они тоже похожи. Только, в отличие от скрытного Ленро, обожавшего строить из себя непонятное, Саид выглядит открытым собеседнику.
Тот факт, что в первый же день личного знакомства Ленро пригласил его к себе домой, может объяснить многое. Я дорого бы дала за то, чтобы увидеть, как они общались в его кабинете на вилле, пока за двустворчатыми окнами солнце опускалось в море. (Кабинет раньше принадлежал отцу Ленро, и на стене там висит его большой фотопортрет – по крайней мере, висел, когда я бывала там.)
Не знаю, кто кого обольстил, – а может, обольщением там занималась Икрима, – но то, что название «Монтичелло» возникло в сознании Ленро уже тогда, на следующий день после визита в отель «Джефферсон» в Вашингтоне, кажется мне бесспорным. Они ещё не доверяют друг другу так, как будут после Каира, но Саид уже вдохновлён его личностью, а Ленро вдохновлён тем, что Саид предлагает.
Ленро всегда ценил масштаб. В отношениях между людьми, в политике, в планировании. Он признавался мне как-то, что именно мелочность больше всего раздражает его в Организации: её руководство пытается что-то сделать, говорил он, пытается, но не мыслит масштабно. Не включает воображение, думает о завтра и сегодня, а должно мыслить поколениями, проектировать будущее, а не подстраиваться под него.
В его «Воспоминаниях», кстати, есть об этом (12, «Так говорил Авельц»):
«…его [Мирхоффа]политика казалась мне слишком скользкой и мелкой. Мне казалось, генеральный секретарь Организации должен заниматься чем-то ещё кроме интриг, поиска компромиссов, посредничества и кадровой политики. Генсек моей мечты был не политиканом, генсек моей мечты был правителем – разумным, демократичным, но достаточно авторитарным, способным идти на риск и ускорять развитие Земли».
Вот. Вот кого Ленро хотел видеть вокруг. Вот кем он себя воображал.
Неудивительно, что сразу после Шанхая и «тихого восстания», увидев темнейшую сторону Организации и терзаясь, не совершил ли он ошибку, сдав моего отца, когда появился Саид и буквально с порога заявил: «Соглашайся, и мы изменим мир – начнём с революции в Аравии и убийства „Сан Энерджи“», – Ленро влюбился в него с первого взгляда…
Ну или нет. Не влюбился, а увидел в нём инструмент для победы в матче-реванше за Ньюарк.
Жаль, что в «Воспоминаниях» Ленро не написал ни слова про Саида и его сестру – если бы этот текст продолжился хотя бы до событий в Каире, очень многое прояснилось. Характеристика, которую Ленро мог дать Саиду, была бы показательна. Вряд ли, конечно, она была бы честной, но из мурлыкания тоже можно кое-что понять.