Смерть Ленро Авельца
Шрифт:
Это не империализм. Это не колониализм и не неоколониализм. Это преступление против человечности.
Доктор медицины, инфекционист и почётный профессор Кембриджа Бен Фарух Хаммид лукавит. Яростный оратор, беспартийный депутат ГА от Саудовской Аравии – он стоит на трибуне Генассамблеи, на нём коричневый сюртук до колен. Из накрахмаленного белого воротника поднимается тонкая шея, тщательно выбритая и сполоснутая лосьоном, и короткая чёрная бородка клинышком с вкраплениями седины. У него высокие скулы и впалые щеки, густые чёрные брови и почтительная залысина. На глазах – тонкие очки в прямоугольной оправе (не хватало ему только надеть круглые, в подражание известно кому).
Он говорит медленно, никто не посмеет его прервать. С тех пор, как он начал говорить о «белых людях», несколько делегаций – в основном стран Северного альянса – уже покинули зал, но оставшиеся дослушают до конца. Он не в первый раз бичует Организацию, стоя в самом её сердце, но с каждым разом он всё смелее. Имидж Давида, борца с мировым Голиафом, лидера «джонситов» в Генассамблее, он сконструировал тщательно и удачно.
Чего он добивается? Хочет пост генсека через шесть лет? Или, может, даже раньше, если Вильк совершит какую-нибудь глупость и Хаммиду удастся убедить ГА и Совбез влепить ему импичмент?
Бен – сокращение вовсе не от Бейсаха или Бейсара. Бен – сокращение от Бенджамина, имени вполне европейского, которым родители нарекли его при рождении. Да, он родился в Гане, чем гордится и не упускает случая об этом упомянуть. Он забывает лишь то, что его отец родился в Осло, а мать – в Бергене. Когда-то предки его матери действительно жили в Сирии, но это было давно. И своей внешностью он обязан генетическим пертурбациям, которые перестанут быть столь очевидны, стоит Хаммиду отказаться от искусственного загара, напускного акцента и якобы «традиционной» одежды и встать рядом с отцом – высоким блондином Эриком Свенссоном.
Бен провёл детство в Гане, в Тамале, где его отец и мать – оба врачи – заведовали гуманитарной миссией. Там небезопасно – и мальчика опекали приставленные к нему няня и вооружённый охранник. Позже семья Свенссонов много путешествовала по миру, и молодой Бен жил во многих местах – от Марокко до Афганистана, но нигде – как местный. Медицине он учился в Стокгольме, а позже стажировался в Балтиморе, в Сан-Франциско, в Лондоне и в Эдинбурге, долго работал в Париже – именно тогда он сменил скандинавскую фамилию Свенссон на арабскую, материнскую Хаммид. Ещё оставалось принять ислам, но Бенджамин, в девичестве Свенссон, на этот шаг не пошёл и остался убеждённым, хоть и тайным, атеистом.
Он открыл сеть частных клиник в Саудовской Аравии, преподавал в Тегеране и в Дамаске, часто бывал в Южной Африке, особенно во время войны, где учредил фонд помощи пострадавшим и оплатил присутствие более чем двух сотен американских врачей. Предполагаю, Хаммид был одним из тех, кто впервые зафиксировал эболовирус EVZ-11 в Ботсване. И одним из тех, кому запретили оказывать помощь заражённым и выкинули за пределы зоны карантина по личному приказу моего отца. Стало ли применение EVZ-11 военными Анголы, вызванное участием в конфликте войск Северного альянса, поворотной точкой в жизни молодого врача-бизнесмена? Или ещё одним штрихом к биографии, которую Бен себе писал?
Расследование? Сдержки и противовесы? Где же хвалёный Наблюдательный совет? Два миллиона погибло, крупнейшей мегаполис стёрт с лица земли… И где ответственные?
Генеральный секретарь Мирхофф, исполнительный директор Торре, главнокомандующий Редди, председатель военного комитета Тинкер, председатель ОКО Уэллс. Если они всё сделали правильно, то им нечего бояться. Пусть отчитаются, пусть экспертиза подтвердит, что полномочия не были превышены, что «окончательное решение» Мирхоффа не было результатом его некомпетентности и страха.
Мы понимаем важность военной тайны. Мы не требуем открыть все архивы. Мы лишь требуем созыва специальной комиссии, комиссии Наблюдательного совета, которая неоднократно созывалась для дел гораздо меньших, ничтожных, можно сказать. Когда во время «кровавого понедельника» у члена Наблюдательного совета Крейга погибла внучка, то председателя комитета по религиям, Ленро Авельца, сразу сняли с должности и начали расследование. Двадцать пять тысяч человек погибли, а расследование начали, потому что белая внучка немца Крейга, занимавшего пост, оказалась среди них.
Жаль, в Шанхае не оказалось родственников у членов Наблюдательного совета, ведь гибель двух миллионов, чья вина лишь в том, что часть из них на выборах проголосовала за белого человека Джонса, – эта катастрофа, эта трагедия не столь важна, как смерть внучки Крейга, она не стоит расследования. Коррупционные схемы, связи Мирхоффа с «Синей Птицей», с «Сан Энерджи», миссия Торре в Шанхай за четыре года до – ничего не было. Они невинны.
Говорят, авторитет Организации и сама Организация рухнут, если начать расследование, но я считаю, что ничего не стоит авторитет, который стоит на лжи, на презрении. И так не может продолжаться. Это доказал Шанхай, это доказываю я, здесь и сейчас, это доказывает отсутствие расследования. Так не может продолжаться. Кредит доверия к Организации исчерпан, иссяк весь, без остатка. Мировая тирания – вот во что превратилась Организация. Монополия на власть, которую ей когда-то выдали, была использована в дурных целях. Весь мир свидетель. Мы стоим на грани перелома.
И либо Организация изменится, либо она прислушается к нашему зову, зову человечества и примет его. Либо будет разрушена. Не нами, а стихией, возмущением, которое нарастает.
Люди боятся. Страх, что каждого может постичь судьба гражданина, жителя Шанхая, – этот страх силён в людях. Если не отнять монополию на власть у белых людей, если не изменить сам принцип устройства, не изменить Устав, Организация превратится в страшного монстра, который съест сам себя. Он уже ест, уже пожирает и себя, и нас. Чтобы предотвратить хаос, чтобы сохранить Организацию, построить справедливый мир, нужно действовать.
Помни Шанхай! Если мы не будем помнить, то разъярённое человечество нам о нём напомнит…
4. Агент L: выдержка из протокола допроса служащего ОКО.
Имя, возраст, пол – засекречены
– Каковы были ваши обязанности в ОКО в указанный период?
L: Я осуществлял/а координирование всех операций, связанных с Ленро Авельцем.
– Это были ваши единственные обязанности?
L: Нет. У меня было ещё несколько объектов.
– Напишите имена.