Смерть мафии!
Шрифт:
— Пусть едет. И чтобы никто не двигался, пока я не отдам команды!
— А что там, по-вашему, происходит? — с любопытством спросил Паппа.
— Много чего, — отозвался Уотерби. — Я бы дорого дал за право сходить туда и повидать кое-какие лица. Там, думаю, немало интересных людей.
— Как вы считаете, откуда Болан начнет атаку?
— Хороший вопрос! Это примерно все равно что попытаться угадать действия центрального нападающего после подачи. Сказать по правде, я не завидую этим господам из мафии. Они должны сидеть тихонько, как мыши, ожидая, пока Болан не сделает своего первого хода, чтобы знать, что предпринимать и как реагировать,
Паппа довольно улыбнулся:
— Это новая роль для мафии, правда? Они поменялись местами.
— Да. Который час?
— 3 часа 40 минут.
— Вот видишь! Я же тебе говорил, что ночь будет длинной. Хочешь сандвич?
Паппа энергично закрутил головой:
— Я сейчас не способен проглотить даже маслину.
— Нервничаешь?
— Скорее всего. Раньше мне уже приходилось участвовать в нескольких операциях, но в такой…
Паппа, устроившись поудобнее, закурил сигарету.
— Но на этот раз ты оказался заодно не с теми, кто на вилле. Паппа промолчал.
— Я прав? — спросил Уотерби.
— О! Дьявол! Да. Я восхищаюсь этим парнем.
— Я тоже, Джонни, я тоже. Не стесняйся этого. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что он не станет прорываться через полицейские кордоны со стрельбой, и все.
— Именно этого и я боюсь! — со смехом заявил Паппа.
— Нельзя позволять чувствам брать над собой верх, Джонни.
— О! Я знаю.
— Сентиментальный полицейский — это мертвый полицейский.
— Знаю.
— Слушай мой приказ: стрелять на поражение.
— Я знаю об этом тоже!
— Только не забудь, — произнес Уотерби с горькой улыбкой.
Глава 20
Мак Болан, в последний раз проверив все свое имущество, в том числе вооружение, мысленно повторил последовательность выполнения операции. Он снова прильнул к дальномеру, чтобы еще раз изучить диспозицию в лагере противника. Вот уже тридцать минут в большом зале виллы сидели люди, не вставая и совершая одни и те же жесты, отчего на шторах, затягивавших широкие окна, плясали повторяющиеся тени. Они либо молились, либо отправляли какой-то ритуал, либо…
Не отрываясь от объектива, Мак поддернул рукав, нащупал часы и, положив палец на кнопку секундомера, приступил к хронометражу.
Раз — тип во главе стола поднимает руку, а другой нагибается вперед — три секунды… кто-то проходит в глубине зала пять секунд… еще один силуэт идет в обратном направлении…
Болан внимательно следил за происходящим в зале, за каждым движением сидевших за столом людей в течение пяти минут, потом улыбнулся и, отвернувшись от дальномера, занялся своими делами. «Неплохо, — признал он, — совсем неплохо, но вот где же они на самом деле?» Свет на вилле горел не везде, только на первом этаже, и то в двух-трех окнах.
И еще Болан видел часть автостоянки, поэтому машина, вихрем рванувшаяся с места, не осталась им не замеченной; Он проследил за ней в оптический прицел. Огнем фар резануло по глазам, и машина исчезла за поворотом дороги. Сначала это заинтересовало Мака, но ненадолго. Больше всего его внимание привлекал дом. На крыше никого не было видно, ее линия просто растворялась в темноте ночи.
Болан стал смотреть ниже, у самой линии земли, и заметил силуэт человека в патио. Гангстер стоял, укрывшись в тени, возле невысокой каменной стенки, доходившей
Болан взглянул на часы. Все его действия были рассчитаны по минутам, и он решил начинать точно в назначенное время. Оставалось еще несколько минут. Вспомнились Валентина, родители, братишка Джонни, которого он видел очень редко, а увидит ли теперь — вообще трудно сказать, Кинди — взбалмошная девчонка, настоящего характера которой он так и не понял.
Минута до часа «Ч». Он обещал Вал вернуться. Напрасное обещание. Обещание, которое он не рассчитывал сдержать. Болан был профессионалом в своем деле и знал, какие опасности подстерегают солдат на тернистых тропах войны; он понимал, что у него почти нет шансов уйти живым с этого холма. Полицейские обложили все отходы, к тому же они, кажется, привезли собак. Если его не прикончит мафия, то это «благородное» дело доведет до конца полиция. Ах, Вал! Такая нежная, ласковая и страстная! Как печально заканчивается то, что так хорошо начинается.
Болан встряхнулся, отгоняя от себя грустные мысли, и присел у длинной трубы, лежавшей возле дальномера. В последний раз проверив азимут, он начал отсчет:
— Десять, девять, восемь…
Базука громко кашлянула, и снаряд со свистом понесся к холму. Побоище началось.
— Черт возьми! — вскрикнул Паппа. — Что это? Откуда?
— Это же ракета! — взревел Уотерби.
Огненная игла, с головокружительной скоростью прошив ночь, уткнулась в угол виллы. Раздался оглушительный взрыв. Свет везде погас, и только тускло засветились языки пламени, жадно набросившиеся на развороченные обломки. Кто-то страшно кричал в агонии, со всех сторон доносились возбужденные громкие голоса.
Уотерби и Паппа, стоя у ограды владения Френчи, наблюдали за виллой, раскинувшейся в сотне метров от них ниже по склону.
— Откуда она прилетела? — взволнованно спросил Паппа.
— С тех холмов, вон оттуда, — отрезал Уотерби. — Дай мне бинокль!
— Вы полагаете, что нам нужно спуститься туда, чтобы помочь им?
— Ты что, спятил? Они обстреляют нас так же, как Болана. Он к тому же еще не закончил. Можешь мне поверить.
— Святая Дева Мария! Матерь Божия! — вопил Пласки. — Он нас бомбардирует!
— Заткнись и пригни голову, идиот, — проскрежетал зубами Сеймур. — Это только первый выстрел!
— Выстрел! Выстрел! Ты называешь это выстрелом? Где Серджио? Что он делает?
— Всем оставаться в укрытиях и держать себя в руках! — донесся уверенный голос Серджио с верхнего этажа. — Кто-нибудь видел, откуда был сделан первый выстрел?
Все заговорили почти одновременно, наперебой, один громче другого:
— С неба!
— С южной стороны!
— Со стороны луны! — проскрипел чей-то испуганный голос рядом с Сеймуром.