Смерть на горячем ветру
Шрифт:
готовили. Да, я продал акции Арминстера. Я на этом заработал. Акции слишком высоко стояли — по крайней мере, на девять шиллингов выше, чем это позволяли доходы и дивиденды. Поэтому я их продал, поступив согласно лучшему из возможных советов. — Он сделал паузу, прежде чем нанести удар. — Вашему совету, Кэртис. Или, точнее, совету редактора газеты «Ивнинг Телеграм».
Я выругал себя. Как я мог забыть упоминание обо мне у Холта.
— Так что все очень просто. Теперь слушайте меня, Кэртис, я вас честно предупреждаю: если вы попытаетесь опорочить мое доброе имя публикацией подобной
Мы вышли. Это было не отходом с поля боя, а беспорядочным отступлением, если не сказать бегством. Уже закрыв дверь, я услышал телефонный звонок. Мне хотелось узнать, не меня ли зовут к телефону, но я не стал возвращаться. Все равно Рэйнхэм просто бросит трубку, подумал я.
Но я ошибся. Звонила Валери, а у Рэйнхэма достало здравого смысла, чтобы принять известие. Валери сказала ему, что мне пришло письмо от Колстона.
Глава двенадцатая
Мы в молчании ехали в редакцию. Нам не о чем было говорить.
— Может быть, мы ошибаемся, Иэн? — наконец жалким голосом спросила Маргарет. — Мы ведь не можем ошибаться, да?
— Нет, — ответил я. — Плохо наше дело. Я проиграл, Мэгги. Подумай о себе. Забирай мальчика и уезжай из Лондона куда-нибудь подальше, на тот случай, если мы ошибаемся, и землетрясение охватит большую область, чем та, над которой дует ветер.
— Я иду с тобой, — решительно заявила Маргарет. — Я просто отправлю няне записку, и она увезет Гая на дачу моих родителей. (Еще один Гай: каждый первенец в семье Рэйнхэмов получает имя Гай при крещении со времен Реставрации).
— Езжай с ним, — попытался уговорить ее я. — Тебе здесь нечего делать.
— Откуда, ты знаешь? Между прочим, я все еще пытаюсь вспомнить, где я видела Роберта Колстона. Я уверена, что это важно.
Маргарет настаивала на своем, и я сдался. В любом случае, я еще задолго до катастрофы удостоверюсь, что она в надежном месте.
В редакцию мы возвращались медленно, движение было еще оживленнее, чем обычно. Эта передышка дала мне время подумать. В этом не было ничего приятного. Я проиграл и был вынужден бежать с поля боя. Мое положение было хуже, чем раньше. Теперь мне требовалось чем-то подкрепить свои соображения, чтобы заставить Рэйнхэма действовать, а где мне было взять доказательства? Оставалась слабая надежда, что Колстон написал мне письмо, но и получив его, что я мог сделать? Разве могло быть в письме что-нибудь такое, что мне было неизвестно и могло сыграть решающую роль? Я ничего не мог придумать. Загадка оставалась, как запертая дверь, от которой потерян единственный ключ.
Когда мы выходили из машины, Маргарет неожиданно сказала:
— Надеюсь, мы ошибаемся. Я надеюсь, что все совсем не так. Я очень хотела бы, чтобы Колстон намеревался сообщить все, что угодно, но не предсказать новое землетрясение. Я люблю Лондон, и мне страшно подумать, что все это… — она взволнованно взмахнула рукой, — все это — да, и промахи, и безвкусица тоже, — сегодня вечером превратится в руины.
Громадный город, по обломкам которого ползают человеческие существа, подумал я. Лунный свет,
— Нет, Маргарет, — сказал я, — мы должны надеяться, что мы правы. Не понимаешь? Человечество всегда было бессильно против пароксизмов Природы. Колстон дал нам оружие, могущее свести их последствия к минимуму. Мы можем спасти жизнь, ценности, движимое имущество. Здание из камня и кирпича можно отстроить заново. Кто знает? Может быть, из руин поднимется еще более прекрасный Лондон? Еще более величественный Лондон войдет в двадцать первое столетие.
С этой благочестивой надеждой мы рука об руку вошли в здание «Телеграм», где нас поджидал удар, от которого во мне все перевернулось.
Валери стояла за моим столом. Во всей ее позе чувствовался протест. Она стояла лицом к лицу с человеком, который мог быть только сыщиком. Молодое лицо Джона Холта было крайне напряжено. Он мучительно озирался.
— Я не волнуюсь! — услышал я голос Валери. — Это письмо является собственностью редактора, и вы его не получите до тех пор, пока он вам его сам не даст!
Письмо! Оно пришло!
— Что происходит? — спросил я, входя.
— Этот человек… — начала Валери, но детектив ее прервал.
— Инспектор Специальной Службы Бирнс, мистер Кэртис. У меня есть основания полагать, что в вашем распоряжении находится информация, нарушающая Закон о государственной тайне.
— Это абсурд! — в отчаянии я попытался блефовать.
— Мне известно, что вы получили сведения от лица, подозреваемого….
— Это письмо! — сказала Валери, приоткрывая листок почтовой бумаги, дважды согнутый, с загнутым уголком, как у циркуляров. На письме не было штампа, и оно было адресовано просто: «Редактору газеты «Ивнинг Телеграм», Е.С.Ч.». Как я и предполагал, доплата была произведена.
— Я сильно сомневаюсь, что я нарушил закон. — Я тянул время, пытаясь что-нибудь придумать. — Очевидно, что письмо не находится в моем распоряжении. Оно лежит нераспечатанным на моем столе, и я еще пальцем его не коснулся.
— Я уполномочен настаивать, чтобы вы передали мне отправление под официальную расписку. В случае отказа будет подписан ордер на арест. Последствия могут быть серьезными.
Его помпезность раздражала меня, но я не подал виду.
— А если письмо будет совершенно невинным?
— В этом случае, сэр, оно будет вам тут же возвращено.
— Я предполагаю, — негодующе заявил я, — что это письмо содержит жизненно важные новости, не имеющие никакого отношения к национальной безопасности.
— В этом случае, сэр, — упрямо повторил инспектор, — вы получите его обратно и сможете его напечатать.
Он был неподвижен как скала. Меня опять одолели.
— О, заберите его, ради Бога! — яростно воскликнул я. — Валери, получите от него расписку. И побыстрее — у нас еще много работы.