Смерть на Ниле
Шрифт:
– Tiens, c’est dr^ole ca! [37] – пробормотал Пуаро.
– Простите?
– Мне показалось интересным ваше сравнение.
Снова заливаясь краской, Саймон сказал:
– Джеки, наверное, сказала вам, что я женился на Линит из-за денег? Так это вранье. Я бы ни на ком не стал жениться из-за денег. Джеки не понимает, что мужчине в тягость, когда женщина любит его так, как она меня любила.
– Что-что?
Пуаро остро взглянул на него.
Но Саймона уже несло:
37
Забавно! (фр.)
– Свинство
– Un qui aime et un qui se laisse aimer [38] , – пробормотал Пуаро.
– А? Что вы сказали? Понимаете, мужчине не по себе, когда женщина любит его сильнее, чем он ее. – Из его голоса уходило раздражение. – Мужчине не хочется, чтобы им владели. Черт бы его побрал, это собственническое чувство! Этот мужчина – мой, он принадлежит мне! Я так не хочу – и никто не захочет! Сразу хочется сбежать, освободиться. Мужчина должен владеть женщиной, а не наоборот.
38
Один любит, другой позволяет себя любить (фр.)
Он выговорился и подрагивающими пальцами поднес спичку к трубке.
– Так вы такое чувство испытывали к мадемуазель Жаклин? – сказал Пуаро.
– М-м? – Саймон поднял на него глаза и, помедлив, признался: – М-м… да, вообще говоря – да. Она, конечно, не осознает этого, а у меня язык не повернется сказать. Мне все время было не по себе, а тут я встретил Линит и совсем потерял голову. В жизни не видел такой красоты. Просто чудеса в решете. Ведь перед ней все заискивают, а она выбирает простейшего парня.
Его голос звучал мальчишеским восторгом.
– Понимаю, – сказал Пуаро. Он задумчиво кивнул. – Да-да, понимаю.
– Почему Джеки не может мужественно перенести это? – возмущался Саймон.
Пуаро улыбчиво поджал губу:
– Прежде всего, месье Дойл, она не мужчина.
– Ну да… я имею в виду: стойко. И горькие пилюли приходится глотать, ничего не поделаешь. Виноват во всем я один, каюсь. Грешен! Но ведь это безумие – жениться на девушке, которую разлюбил. А сейчас, когда я вижу, на что способна Джеки, я просто рад, что унес ноги.
– На что она способна… – раздумчиво повторил за ним Пуаро. – А вы представляете себе, на что она способна, месье Дойл?
Саймон нахмурился, потом замотал головой:
– Нет, а что вы, собственно, имеете в виду?
– Вы знаете, что она ходит с револьвером?
Саймон глядел на него испуганными глазами:
– Сейчас-то она вряд ли пустит его в ход. Раньше – да, могла. А сейчас время упущено. Сейчас она вооружена только злобой – чтобы получше отыграться на нас.
Пуаро пожал плечами.
– Может быть, – с сомнением в голосе сказал он.
– Я беспокоюсь за Линит, – без особой нужды напомнил Саймон.
– Я понимаю, понимаю, – сказал Пуаро.
– Если серьезно, я не жду от Джеки мелодрамы с пальбой, но это шпионство и преследование уже сидят у Линит в печенках. Я придумал один план – может, и вы что-нибудь посоветуете. С самого начала, надо вам знать, я во всеуслышание объявил, что мы пробудем здесь десять дней. А завтра из Шелала [39] в Вади-Хальф уходит пароход «Карнак». Я хочу взять на него билеты – под чужим именем. Завтра мы отправимся на экскурсию в Филы [40] , а горничная распорядится багажом. В Шелале мы сядем на «Карнак». Когда Джеки выяснит, что мы не вернулись с экскурсии, мы уже будем далеко. Она решит, что мы улизнули от нее в Каир. Можно подкупить носильщика, чтобы он это говорил. Туристические конторы ей не помогут, потому что нашей фамилии там не будет. Что вы думаете на этот счет?
39
Шелал – селение и порт в верховьях Первого порога.
40
Филы – остров на Ниле южнее Асуана.
– Да, все хорошо придумано. А если она останется здесь до вашего возвращения?
– А мы, может, не вернемся. Поднимемся до Хартума и дальше самолетом – в Кению. Не станет же она гоняться за нами по всему земному шару.
– Не станет, потому что в какой-то момент ее удержат финансовые соображения. Я полагаю, у нее совсем немного денег.
Саймон наградил его восхищенным взглядом:
– Вот что значит умный человек. Я об этом даже не задумывался. Какие у Джеки деньги!
– При этом она добралась за вами сюда?
Саймон стал гадать:
– Что-то ей, конечно, набегает с процентов. Сотни две в год, я думаю. Но скорее всего – даже наверняка – она продала капитал, чтобы обернуться с этой своей затеей.
– Значит, настанет такой момент, когда она исчерпает свои возможности и останется без единого пенса?
– Да…
Саймон поежился от этой перспективы. Пуаро не сводил с него глаз.
– Да, – заметил он, – не очень приятная мысль…
Не скрывая раздражения, Саймон сказал:
– В общем, я тут ничем не могу помочь. – И добавил: – Что вы думаете о моем плане?
– Он может увенчаться успехом – вполне. Ценой отступления.
Саймон залился краской:
– Мы сбегаем, вы хотите сказать? Ну и пусть… Зато Линит…
Все так же не сводя с него глаз, Пуаро сдержанно кивнул:
– Возможно, вы правы, и это лучший выход из положения. Не забывайте, однако, что мадемуазель де Бельфор имеет голову на плечах.
– Я чувствую, мы еще сойдемся с ней на одной дорожке, и тогда увидим, чья возьмет, – хмуро сказал Саймон. – Она ведет себя неразумно.
– Неразумно! Mon Dieu! [41] – воскликнул Пуаро.
– А почему, собственно, женщинам не вести себя разумно? – настаивал Саймон.
– Весьма часто они ведут себя именно так, – сухо ответил Пуаро. – Это приносит даже больше огорчений. Я тоже буду на «Карнаке», – добавил он. – Нам по пути.
– Да? – Саймон смешался и, путаясь в словах, продолжал: – Но это… но вы… не из-за нас? Мне бы не хотелось думать, что…
На этот счет Пуаро сразу успокоил его:
41
Боже мой! (фр.)