Смерть на острие иглы
Шрифт:
— А вот это как? — вкрадчиво спросил динамик. «…Ты целуй меня везде. Восемнадцать мне уже…»
— Я пешком пойду! — предупредил Иван. — Если ты не прекратишь издевательство!
— Ай-я-яй! — издевательски произнес динамик. — А золотая молодежь и олигархи очень уважают под нее оттягиваться…
— Я ни к тем, ни к другим никакого отношения не имею!
— Элита же! — не сдавался Сева. — Как ты можешь игнорировать то, что им нравится?!
— Вот украду миллион баксов, — ответил Иван, — может, тоже буду тащиться под Сосо Павлиашвили или Борю Моисеева. А пока уволь…
— Нет,
Иван повернул руль вправо, и «запорожец» подкатил к обочине.
— Куда рулишь? — мгновенно отреагировал динамик. — Столб впереди! Не видишь, что ли?
— Тормози, — скомандовал Иван. — Я выхожу.
— Так, — констатировал голос Севы. — С музыкальными вкусами, кажется, более-менее разобрались… думаю, следующая вещь не вызовет у тебя такого бурного протеста.
Из динамика полилась чуть заунывная, ритмичная музыка, и мрачный голос затянул:
…Напудрив ноздри кокаином,
Я выхожу на променад.
И звезды светят мне красиво,
И симпатичен ад…
Не дождавшись реакции, Сева спросил:
— Нравится?
— Пойдет, — кивнул Иван. — «Агата Крисди» сейчас как раз по ситуации.
— Рад, что угодил, — скромно произнес динамик. Некоторое время они двигались по ночным улицам в полном молчании, сопровождаемые лишь странной песней некогда скандальной группы. Ивана волновала возможная встреча с патрулями ГАИ-ГИБДД, но, после того как они миновали один из стационарных постов и ни один из продавцов полосатых палочек не обратил на них ни малейшего внимания, он ободрился и даже начал подпевать братьям, предлагавшим «умереть весело».
— А с чего ты взял, что песня как раз по ситуации? — не выдержал длительного молчания Сева.
— Ну как, — усмехнулся Иван. — Только после хорошей порции кокаина и можно поехать на говорящей лошади, обернувшейся «запорожцем»…
— Я не лошадь! — оборвал его обиженным голосом Сева. — Я конь!
— Пусть будет конь, — легко согласился Иван.
— Не «пусть будет», а конь! — не терпящим возражений голосом заявил динамик.
— Ладно, конь, — кивнул Иван. — Вот только скажи мне, конь, почему ты «запорожцем» обернулся?
— А ты как меня назвал? — поинтересовался злопамятный Сева. — Коньком-горбунком? Вот и разъезжай на «горбатом».
— Выходит, назови я тебя арабским скакуном, ты обернулся бы «линкольном»? Я слышал, нефтяные шейхи обожают эту модель.
— Ну, «линкольн» не «линкольн», а последней моделью «БМВ» обеспечил бы.
— Слушай, — озвучил Иван мелькнувшую мысль, — а ведь форму «запорожца» наши сперли с немецкого «жука».
— Какого еще «жука»? — недоуменно спросил Сева.
— «Фольксваген»-«жук» — пояснил Иван. — Так что ты вполне мог и в «горбатого» из Западной Европы превратиться… я, кстати, видел недавно одну из их моделей в стиле ретро… Мечта, а не машина.
— Даже и не мылься, — ответствовал ему Севин голос — Надо быть патриотом своей страны хоть в чем-то. А то хиты эстрады его не устраивают, для передвижения иномарку подавай…
— А что тут плохого? — Иван пожал плечами. — Все хотят жить лучше…
— Нет, так не пойдет. — Голос из динамика на миг даже перекрыл музыкальное сопровождение. — И кто тебя только воспитывал? Придется взять это дело в свои руки. Будем делать из тебя патриота.
— А выбрать можно? — поинтересовался Иван.
— Что?
— Страну, для которой ты будешь делать из меня патриота…
— Родину не выбирают, сынок, — ответил Сева строчкой из анекдота.
Так за разговором Иван и Сева незаметно подкатили к баням. На темном силуэте здания не просматривалось ни одного огонька.
— Вылезай, приехали, — скомандовал Сева.
— И где твой знакомый проживает? — с недоумением осмотрелся Иван.
— Шагай вперед, — раздался Севин голос, и что-то толкнуло Ивана в спину.
Он оглянулся. «Запорожец» исчез, а на его месте стоял Сева, принявший свой обычный вид.
— Ну? — Сева вопросительно посмотрел на Ивана и, не дожидаясь, пока он сдвинется с места, направился к баням. Иван пошел за коньком, все еще недоумевая, куда тот его ведет.
Сева подошел к темному зданию, но не к центральному, а к вечно закрытому боковому входу и решительно ткнулся в дверь лбом. Последняя, к изумлению Ивана, скрипнув, отворилась. Они вошли в узкий проем. В помещении разливалось какое-то странное, еле видимое голубоватое свечение. По крайней мере, так показалось Ивану. Благодаря этому непонятному освещению можно было двигаться вперед без опаски, что ударишься головой о какой-нибудь выступ или полетишь вверх тормашками, запнувшись. Они довольно быстро прошли в раздевалку, и Сева, не замедляя хода, направился прямо в парную.
— Разденься, — бросил он на ходу Ивану, — а то запаришься.
Заинтригованный Иван быстро сбросил с себя одежду и, сложив ее на одной из скамеечек, бросился догонять Севу. Тот его дожидался перед дверью в парилку.
— Ты только не перечь хозяину, — предупредил он Ивана. — Мужик очень своенравный…
— Да кто это такой? — Иван попробовал добиться ответа.
— Заходи, — мотнул головой в сторону парной Сева — Там узнаешь.
Иван потянул на себя дверь и шагнул внутрь.
В первый момент он буквально захлебнулся горячим воздухом, обжегшим не только легкие, но и тело, и какое-то время стоял с закрытыми глазами, привыкая к сухому и ароматному жару.
— Ты кого к нам привел, горбунок? — услышал он хрипловатый голос и открыл наконец глаза.
Его взору предстало необычное зрелище. Вверху на полке в вольготных позах расположилась компания кряжистых, лохматых мужиков. Вернее, мужичков. Каждый из них был Ивану едва ли до колена.
«Чем дальше, тем страньше, — подумал Иван, вспомнив бессмертную Алису Льюиса Кэрролла. — Вначале — говорящая лошадь, теперь — семь гномов. В этой компании не хватает только Белоснежки. Но тогда это будет уже не парная, а эротический салон. .» — Ты как меня назвал? — между тем моментально завелся Сева, набычась на одного из гномов. — А копытом в лобешник не желаешь?! — А что такого я сказал? — улыбнулся гном. — Или тебя не так зовут?