Смерть на пороге
Шрифт:
Я не удержался и пошутил, – Ты собираешься жить вечно? Ведь эти фикусы растут несколько сот лет.
Он только горестно вздохнул и ответил – Мало, кому удается в жизни встретить своего ангела-хранителя. Мне повезло. Но я чувствую, что мой век не сильно затянется.
Что мне оставалось делать, чтобы не расстраивать своего друга и к тому же выдающегося ученого. Видя его состояние, я не стал больше
Видели бы вы с каким напряжением он ждал моего решения и какое облегчение проступило на его лице, после того как я дал ему свое обещание. Он был просто счастлив, услышать его.
Больше мы с ним никогда не говорили о Ник Пине.
Я проводил Леви в Непал, а сам вернулся к своей работе.
Иногда я получал письма от него. Сначала из Непала, там он провел несколько лет. Потом из Франции. Я так же писал ему. Рассказывал о том, что сделал, что видел. В общем, простые письма о жизни.
В тридцать третьем году, после двадцати пяти лет работы смотрителем Ангкора, мы с моей женой Мари вернулись во Францию. Перед своим отъездом я передал новому смотрителю Жоржу Труве, просьбу не трогать Ник Пин. Он не стал задавать мне много вопросов по этому поводу, а просто дал свое обещание не трогать этот храм.
У меня получилось несколько раз встретиться с Леви в Париже. Он был очень занятой человек, но для меня у него всегда находилось время. Мы говорили о разном, но так и не коснулись с ним темы Ник Пина. Он молчал, а я не напоминал ему.
В начале тридцать пятого года, я попал на заседание одно общества. Их тогда было много в Париже. И к своему удивлению, я встретил там Леви. Он председательствовал на этом собрании.
Мы очень обрадовались друг другу и договорились после заседания посидеть в кафе и поговорить о жизни, мы с ним уже больше года не виделись.
Я сидел за столом напротив него и почти не слушал, о чем говорят выступающие. Через несколько минут после
– Анри. Дерево. Его больше нет. И меня тоже.
Это были его последние слова. После этого он умер у меня на руках.
Врачи констатировали разрыв сердца. Я очень сожалел о смерти этого человека, моего друга и талантливого ученого, так много сделавшего для изучения санскрита. Все в моем доме жалели о его смерти.
Но гром грянул к вечеру следующего дня, когда мне принесли телеграмму от Жоржа Труве из Ангкора. Я помню ее наизусть до сих пор. Слушайте.
– Мсье Анри Маршалю. Вы просили сообщать вам обо всем странном, что будет происходить здесь. Вчера весь день над Ангкором бушевала страшная буря. Сегодня объезжали храмы. Большой фикус над святилищем Ник Пина сломался. Не выдержал страшного ветра. Сообщаю вам. Ваш Жорж Труве.
Я буквально застыл с телеграммой в руках. Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Я был поражен. Раздавлен. Уничтожен. Пророчество Леви сбылось. Дерево погибло. И его душа, заключенная в нем, покинула оба своих пристанища.
Он замолчал.
Я сидел и переваривал услышанное. То, что рассказал мне сейчас хозяин, было просто невероятно. Но у меня не было причин не верить ему. Не такой он человек, чтобы сочинять такое для развлечения гостя.
Наконец я не выдержал и спросил у хозяина, что он обо всем этом думает.
– Тяжело говорить о том, что не входит в нашу компетенцию. Я даже не могу отнести этот случай к чему-либо. Повезло ли Леви или, наоборот, в том, что он нашел своего хранителя. Как это могло произойти, я тоже не имею представления. Мы слишком ничтожны, для того, чтобы знать все об этом месте. Какие силы управляют Ангкором нам не известно. Но за все годы, которые я провел здесь, это был единственный такой случай.
Конец ознакомительного фрагмента.